Без чувств (Уаджет 2)
Вторая часть серии "Уаджет". Что происходит с Толиком, и что это за загадочный салон, в который он вошёл? Что вообще происходит? Одни вопросы.
****
I
Толик сидел в душном салоне междугороднего автобуса. Уже стемнело, путь подходил к концу. Очередная остановка в Торжке. Стоянка — минут пятнадцать. Можно выйти, проветрится и одновременно покурить. Пассажиров, кроме него, ещё много — почти все места заняты. Ну что же, люди любят путешествовать. Кто-то едет просто, как турист, кто-то для того, чтобы навестить родных — это в порядке вещей.
Торжок. Поздний вечер. У одинокого ларька столпилось несколько человек. Покупают разную мелочёвку в дорогу. Рядом провожающие говорят свои последние слова на прощание. Здесь довольно темно, и свет немногочисленных фонарей не может окончательно перекрыть звёзды. Толик посмотрел на небо — сколько звёзд. Он любил смотреть на них — эти далёкие, мерцающие огоньки.
Да, пора в автобус. Он вернулся на своё место, у окна. Толик всегда любил садиться к окну. Он смотрел на проносящийся пейзаж, и этот вид завораживал его. Даже если он десятки раз проезжал этим путём, всё равно интересно. Уж что говорить о дороге, по которой он путешествовал впервые. Кресло рядом с ним пустовало. Пассажиры, садившиеся в Торжке, зашли в автобус и заняли все свободные места, осталось только одно.
Последней в переднюю дверь вошла девушка. Высокая, очень высокая, и стройная, с белыми волосами — выглядит мило. Деваться некуда, ей пришлось присесть на единственное свободное кресло, рядом с Толиком.
— Привет.
— Привет.
Он оторвался от окна. Всё равно из освещённого салона разглядеть, что бы то ни было за ним очень сложно. Беседа по пути будет интереснее.
Разговор постепенно клеился. Болтали о разном, о том, о сём. Оказывается, что они оба выходят на одной и той же остановке. Толик не рассказывал ей ту историю с найденным диктофоном, хотя внутренне чуял, что последствия этого эпизода не заставят себя ждать. Все шло к тому, что это и будет той самой преднамеренной случайностью, о которой ему говорили. Можно оттянуть момент, но избежать его не получится. Всё равно придётся увидеть нечто. Как оно произойдёт? Он не знал, или ему не сказали. Мысли путались в голове. Он рассказывал попутчице какую-то ерунду из своей жизни, а сам, тем временем, мысленно пребывал далеко отсюда. В салоне «Уаджет» на Мясницкой.
Автобус остановился, и водитель, лениво объявил: «Кувшиново». Им пора выбираться из душного салона на свежий, летний, ночной воздух. Кроме них здесь больше никто не выходит. И нет ни одного встречающего, хотя время-то уже позднее.
Проскрежетав на прощание коробкой передач, автобус уехал в тёмную даль. Они оказались вдвоём на пустынной дороге. Вон здание автовокзала, серое и унылое. Все окна тёмные, кроме одного. Пустые скамейки рядом с ним, все испещрённые различными надписями: из трёх букв, и более. Недалеко заправка, и рекламный щит — идиллия.
Иди куда хочешь, никому ты здесь не нужен и не интересен. Им обоим надо в город. Девушке нужно было к родственникам, ему нужно было к другу — а не важно.
Не стоять же здесь. Хотя Толик бы и рад задержаться хотя бы на минутку. Здесь так красиво. Вот если бы ещё и туман выпал. Туман и ночь, что может быть лучше? Отставить мечтать.
Для того, чтобы добраться до города, надо перейти на другую сторону шоссе.
— Ну что, пошли?
— Пошли.
Тут всё и произошло. Из-за поворота вылетел джип. Толик не успел заметить ни его марки, ни его модели. Только то, что это был джип какого-то тёмного цвета. Учитывая манипулирование вероятностями, это могла быть вовсе и не машина. Толик инстинктивно дёрнулся назад, но в его случае это было не обязательно. Он ещё нужен им, а, значит, пострадать раньше времени ему не дадут. Джип не задел его, даже на миллиметр, пронесясь в непосредственной близости. А вот девушка, со стоном покатилась по асфальту в сторону обочины.
Автомобиль, не снижая скорости, умчался вдаль, оставив после себя только оторванное с «мясом» боковое зеркало.
В голове у Толика гулким эхом раздавались одни и те же слова, произносимые разными голосами: «Уаджет! Уаджет! Уаджет!». Он услышал предсмертное всхлипывание, метрах в десяти от себя. Подойти? Любой человек так бы и сделал. Даже он, случись это ещё неделю назад. А сейчас? Что он чувствовал? Что было у него на душе, на сердце, в голове?
Ничего. Ни страха, ни отчаяния. Ни, даже, капельки сострадания. Он, будто бы, забыл — что это за чувства, да и вообще лишился каких бы то ни было чувств. Как выжатый лимон, или губка, которую сильно сжали в кулаке.
Подойти? Не зачем. Он и так знал, что будет дальше. Её найдут: полиция или случайные прохожие. В чей-то дом придёт горе.
Он трясущимися пальцами вытащил сигарету и прикурил. В голове медленно прокручивались отрывки той, памятной беседы.
***
— Но почему я?
— Просто ты оказался не в том месте.
— Зачем вам это?
— Не твоего ума дело, — буркнул Аликвиз, — Просто знай, что это произойдёт. Это не нужно тебе, это нужно нам.
— А кто такие вы?
— А какая тебе разница? Ты пришёл, а значит, тебе придётся исполнить это.
— Но это же бессмыслица.
— Не ищи смысла в том, чего не понимаешь. Ты не видишь всей картины. Её видим мы. Тебе остаётся исполнить роль инструмента. Скальпель не знает смысла в той операции, которую выполняет хирург.
— Значит ли это, что вы делаете операцию. Избавляете мир от неугодных?
— Избавляем? Ты услышал метафору и неправильно истолковал её. Может быть, мы наоборот, способствуем рождению чего-то нового.
— Но ведь то, что вы говорили, эти смерти.
— А что такое смерть?
— Ну, — Толик замялся в раздумьях, — смерть это когда человек умирает.
— Допустим, и что потом?
— Потом его хоронят, а душа отправляется в рай или ад.
— Ага. И где этот твой рай?
— На небесах.
— Да ну, — собеседник издал лёгкий смешок, — а вот Гагарин летал в Космос и никакого рая не увидел.
— Ну, это так говорится, что он на небесах, — не унимался Толик. Ему очень хотелось покинуть это место, но что-то не давало ему. Взгляд этот странного бородача словно пригвоздил его к креслу. Какая-то фантасмагория. Какие-то страшилки, призрачные намёки. Он всего лишь зашел, чтобы отдать диктофон.
— Ну, вот считай, что мы тоже, как говорится: «способствуем рождению».
***
Голоса всё не стихали, а лишь слегка изменили тональность.
«Да, это то, что нам нужно!» «Хочу! Хочу! Хочу!» «Ещё! Ещё! Ещё!». Толик не обращал на них особого внимания. Главное не подавать виду, и молча идти своей дорогой.
— Ничего не случилось, — твердил он про себя, — ничего страшного. Это просто преднамеренная случайность.
Как же фальшиво он пытается уговорить самого себя. А ещё удивляется полному своему безразличию. Толик взглянул на себя со стороны. Он, спокойно уходил прочь от места, где на его глазах погиб человек. Смотрел и не мог понять, почему он так невозмутим. «Наверное, это они что-то сделали со мной, гады».
Вот и город. И только здесь нестройный хор в его голове умолк. Будто кто-то выключил невидимый переключатель. Несмотря на поздний час, на улицах хватает прохожих. Кто-то тащит объёмные пакеты с покупками из магазина. Слегка нетрезвая молодёжь курит возле местной популярной кафешки. Жизнь бурлит даже в маленьких городках. Вряд ли они рискнут вмешиваться на глазах у стольких людей. Такие больше всего боятся привлечь к себе внимания. На какое-то время можно было успокоиться — сюрпризов не будет.
II
Их и не было ещё несколько дней. Толик успел погостить у своего друга, и вернутся домой. Но о том, что произошло, он так и не забыл. Пару раз, еще, будучи в Кувшиново, он боролся с двумя противоположными желаниями. Одно требовало купить местную газету. Наверняка там уже есть материал о найденном теле и произошедшем несчастье. А другое диктовало держаться от ларьков с печатью подальше и ни в коем случае не пытаться выяснить детали этой случайной смерти. Второе в итоге победило. Дома, в Москве, он иногда задумывался о том, а не нанести ли внезапный визит к этим деятелям на Мясницкую. Но его всегда что-то останавливало.
Поздний вечер, уже затемно. Он шёл по Живописной улице, в поисках какого-нибудь открытого бара. Очень хотелось выпить кружечку свежего, прохладного пива. Он боялся, что следующая акция произойдёт скоро, например, сейчас. Опять поздний вечер. «Им что, мёдом намазано?» Видимо, действительно, чем меньше света, тем лучше.
Он опять вспомнил салон «Уаджет» на Мясницкой.
***
Толик открыл дверь и вошёл в помещение.
— Тук-тук, я ваш друг, — ляпнул он свою дежурную приветственную фразу.
Но никто не откликнулся. Он оказался в большой, светлой комнате. Она казалась ещё больше оттого, что вдоль стен в изобилии стояли зеркала. Каких тут только не было.
От простеньких трельяжей, видавших, наверное, ещё Брежнева по телевизору, до огромных, в человеческий рост, антикварных зеркал с резной позолоченной рамой.
«Зачем им столько?» На Толика молча и задумчиво глядели полтора десятка его отражений. Второе, на что он обратил внимание — глаза. Над дверью, например, висел большой «Глаз Ра», в форме деревянного барельефа. Но он был не один. Вот на подзеркальнике пирамидка с глазом. На полу плитка с узором в виде глазных яблок. «Фу, ну и безвкусица». С потолка свисают кулоны в виде глаз. «Они тут что, помешанные?». В середине комнаты стоял кабинетный стол и два кресла, другой мебели здесь не было, даже вешалки.
— Что вы тут делаете?
Сзади раздался удивлённый голос. Толик обернулся. Перед ним стоял мужчина, лет этак сорока, в очках, черноволосый и с длинной, чёрной бородой. Одет был просто, по-деловому, только без пиджака. В общем, ничем не примечательная личность. «Наверное, клерк какой-нибудь. Но позвольте, откуда он вышел?» И правда, никаких дверей нет, однако минуту назад у Толика за спиной никого не было.
— Здравствуйте, — Толик показал свою находку, — я тут диктофон нашёл, может кто-то из ваших клиентов оборонил?
Бородач посмотрел на устройство недоумённым взглядом, будто видел подобное впервые в жизни.
— Что это?
— Ну, — как объяснить современному человеку, что такое диктофон, — это диктофон, для записи звука.
На лице у незнакомца отразилось понимание.
— Ах да, это наш, спасибо.
Он взял протянутую вещь и убрал в карман брюк.
— Ладно, тогда я пошёл.
Толик хотел было уйти, но мужчина окликнул его.
— Я вас прошу задержаться немного, раз вы смогли сюда войти.
Что-то в словах незнакомца показалось Толику подозрительным. Он обернулся. Мужчина снял свои очки и Толик увидел его глаза. Два чёрных провала, почти без зрачков и белков.
«Линзы нацепил, хипстер недоделанный», — подумал Толик, но вдруг решил остаться.
— Присаживайтесь.
Толик сел в кресло, спиной ко входу. Бородач устроился напротив него.
— У нас есть для вас поручение.
— Поручение? Для меня?
— Да. Но на самом деле делать ничего не надо. Всё произойдёт само, в этом можете не сомневаться. Вы просто случайно окажетесь рядом
«Что за ерунду он тут мне парит?» — подумал Толик.
— Рядом с чем?
— Рядом с кем-то умирающим. Вы не беспокойтесь, с вами ничего не случится. Нам надо, чтобы кое-кто умер, и, чисто случайно, вы были рядом.
— Случайно?
— Да. Это уже наша забота.
— Вы знаете, я, наверное, пойду.
«Он наверняка чокнутый», — Толик уже собирался встать, но не смог даже пошевелится. Мужчина открыл ящик стола и вытащил оттуда небольшое зеркальце, свечу, амулет в виде глазного яблока и метроном.
«Фантасмагория какая-то».
***
Наконец Толик нашёл то, что искал. Бар «Рассвет» и большая надпись: «Открыто».
— Вот то, что мне нужно.
Он вошёл внутрь. В небольшом зале царил приятный полумрак и тишина, прерываемая невнятным бормотанием телевизора. В такой неурочный час посетителей не было, и бармен клевал носом за зеркальной стойкой. Вот только это был не привычный парень, а симпатичная девушка. Молодая девушка. Колокольчик, висящий над дверью, звякнул, и прервал её дремоту. Девушка заметила посетителя и вскочила, машинально поправив одновременно причёску и свой бейдж.
— Слушаю вас.
Толик заказал кружку IPA и блюдо с гренками. Вкуснота необыкновенная. Хорошо, что никого нет — садись куда хочешь. Например, на этот табурет, возле стойки. Прямо рядом с этой девушкой. Можно весело скоротать время болтовнёй. Но он сразу же вспомнил про Кувшиново. Там ведь тоже никого не было. Неужто прямо сейчас произойдёт такая же «случайность».
«Встать и уйти? А смысл. Всё равно, рано или поздно, это повторится. Ну и пусть».
— Чёрт с вами, банкуйте, — еле слышно прошептал Толик.
Он поймал себя на мысли о том, что ничего не чувствует, как и в прошлый раз. Совсем-совсем ничего, словно из него выдавили все эмоции, оставив только шелуху. Пустую оболочку, которая просто живёт, вроде зомби.
От нечего делать он заговорил с девушкой, за стойкой. Она не виновата, так зачем ей напоследок смотреть на его молчаливую постную рожу? А так хоть поболтают.
Так получилось, что в основном рассказывала она, а он слушал. Ещё один способ беседовать. Ей было скучно в одиночестве, а может ей очень хотелось выговориться. Она вывалила на Толика ворох информации. Она студентка, не местная, подрабатывает по вечерам в этом баре, чтобы оплачивать квартиру и учёбу.
Толик слушал, и не понимал. Перед ним обычная студентка из небогатой семьи. У неё нет родителей миллионеров. У неё нет квартиры на какой-нибудь Пречистенке. Она не знаменитость. И всё-таки она умрёт. Он уже был почти уверен в этом. Себя не обманешь. Тогда, по дороге в Кувшиново всё начиналось примерно так же. Так зачем им это? Какую выгоду получит Аликвиз от её гибели? Ни денег, ни славы. Месть? Но за что мстить молодой студентке из бара?
«Всё это полная бессмыслица».
Он захотел угостить её чем-нибудь, но девушка, сославшись на внутренний регламент, отказалась и от бокала вина и от кружки пива, и согласилась только на стакан минеральной воды. Ну, хоть что-то.
Толик почувствовал то самое ощущение, которое безуспешно пытался добиться от гражданина Горбункова его друг, Козодоев. Ему срочно надо освежиться.
— Вы извините, — прервал он болтовню девушки, — где у вас туалет?
— О, нет проблем, вон та дверь.
В указанном месте действительно оказалось то, что ему было нужно. Только он пристроился, как в голове опять зазвучал хор голосов: «Уаджет! Уаджет! Уаджет».
— Что неужели? Прямо сейчас?
Он торопливо закончил своё дело, и поспешил обратно, в зал.
Девушка лежала на полу, без движения, лицом вверх. Под её головой медленно растекалась кровавая лужа.
«И как же это произошло?»
В голове прозвучала мысль, пришедшая как будто извне. Словно это был ответ на незаданный вопрос.
Она поперхнулась минералкой, и, закашлявшись, не удержалась на ногах. Сзади стоит стальная пятидесятилитровая кега. Удар затылком, и всё.
Рядом, на столешнице, стоял тяжеленный горшок с большущим кактусом.
«Зачем кактус в баре? Видимо фирменная фишка.»
перед тем, как упасть, она схватилась рукой за него. Жалкая попытка удержаться на ногах. Но растение оказалось легче, чем девушка, и последовало вслед за ней. Острые иглы оцарапали ей правую щёку, и теперь её изуродовал ещё и длинный кровавый порез в пол-лица.
— Как глупо умереть так, — пробормотал Толик.
«Да! Да! Да!», — опять заорали голоса в голове. Но он обращал на них внимания не больше, чем на комариный писк. Поорут и успокоятся.
Оставив на стойке небольшую сумму за пиво, он вышел на улицу. Нечего делать здесь.
III
В метро ежедневно ездит много людей. Очень много людей. Час пик начинается вечером, и спадает часам к девяти. Сейчас одиннадцать, и пассажиров совсем мало. Это уже не тот поток, какой был часа три назад, а так, жалкий ручеёк. Толик поднялся по лестнице и отошёл в сторону, выкурить сигаретку. Осталось дождаться автобуса, и он будет дома.
Краем глаза он увидел девушку, которая направлялась в его сторону. Это было неожиданно. Обычно девушки к нему на улице не подходили. Точнее, подходили, чтобы спросить дорогу.
«Может быть, она спешит к кому-то за моей спиной», — решил Толик. Он сделал шаг в сторону, уступая ей дорогу, но она в свою очередь тоже изменила направление.
Сомнения не было, ей был нужен именно он. Толик снял с головы наушники и повесил себе на шею. Выглядел он при этом слегка смущённым.
— Молодой человек, не бойтесь красивых женщин, — сказала девушка, подойдя к нему вплотную.
— Да я как бы и не боюсь, — Толик улыбнулся в ответ.
— Вот и славно. Может, прогуляемся, если вы не заняты?
«Что вот так просто?» Он не был занят, но после двух происшествий опасался оставаться наедине с женщинами. Хотя в этот раз знакомого ощущения выжатого лимона не было. «А была, не была».
— Давайте прогуляемся.
Недалеко от метро был парк. Небольшой островок зелени посреди городских джунглей. Тенистые аллеи, ряды скамеек, периодически занятые отдыхающими от городской суеты, людьми. Туда они и пошли. Непринуждённая обстановка и открытость собеседницы располагали к тесному общению. Вскоре Толик выбросил из головы опасения насчёт «Уаджет». Ну, должно же ему когда-нибудь повезти. Пусть они не вмешиваются хотя бы раз.
Погода бывает обманчива. На дворе июль месяц, а ночью холодно, как в апреле. Говорят, что наступает глобальное потепление. Зябко поежившись, Толик, подумал, что, пожалуй, его ещё долго ждать.
— Слушай, я замёрзла, — заявила его новая знакомая, — пошли ко мне? Я тут рядом живу.
«Рискованно. Одно дело гулять по парку, а другое согласится прийти к ней в дом. Ведь наверняка там больше никого не будет». Эта ситуация снова начала его настораживать. Опять двадцать пять. Сколько ещё ему выполнять это в высшей степени странное поручение? Так-то оно не сложно, но как же потом приходится, мучатся от осознания того, что он ничем не может помешать.
Толика опять стали покидать все чувства, и вслед за этим пришло облегчение. Ему же обещали, что с ним ничего не случится. Так какого черта он должен беспокоиться о каких-то посторонних? Ежедневно гибнут люди, и десятки других становятся свидетелями этого. И ничего страшного.
— Пошли.
Старый дом, из тех, что сейчас называют «Сталинские». Кирпичные стены, высокие потолки. Некоторые мечтают жить в таком вот доме. Весь первый этаж принадлежал магазину. На синей вывеске большими буквами было написано «Наполеон». Сейчас каких только названий нет. Доходит до смешного. Видел как-то Толик магазин в Твери. На стеклянной двери была наклейка с надписью: «Магазин женских вздохов и мужских стонов». Оказалось, что это ювелирный.
Девушка привела его в квартиру. Обставлено неплохо, обои новые, паркет целый. Только проводку лучше бы поменять. Старые провода во многих местах были перемотаны изолентой, частично подгнившей.
С какой целью одинокие женщины приводят в свой дом одиноких мужчин поздно вечером? Чаще всего ради одного и того же, но традиционную чашечку кофе никто не отменял.
— Чаю?
— А кофе есть?
Толик любил кофе больше всего на свете. Бывало, что и по пять кружек выпивал в день.
— Кофе, на ночь?
— Да.
Она была удивлена, но не подала виду. Раз хочет кофе, пусть будет кофе.
Стоять над душой, когда женщина готовит на кухне? Нет уж, увольте. Толик сам не любил, когда он что-нибудь делает, а кто-то посторонний над душой стоит.
«Пойду, подожду в комнате». Что же — обычная женская комната, коих он уже видел предостаточно. Цветастые шторы, обилие шмоток, большое зеркало в углу. Толик присел на краешек кровати. Из кухни уже доносился волшебный кофейный аромат.
Хозяйка, уже поставив турку на огонь, решила домыть оставленную днём посуду. Она уже давно жила одна, и не особо следила за тем, чтобы раковина всегда пустовала.
«Ему кофе, а что же буду пить я? Чай». Её любимый, зелёный с жасмином. Свежая, утренняя заварка. Надо только включить чайник.
Не прерывая мытье она мокрой рукой потянулась к Тефалю, с металлическим корпусом, стоявшему неподалёку.
Насчёт проводки Толик был прав. Она и сама это знала. Откладывала понемногу каждый месяц, чтобы заказать потом комплексную замену всей проводки. Частенько её било током, но так, слегка. Лёгкое покалывание в подушечках пальцев. Но ещё ни разу она не попадала под удар с мокрыми руками. Вода снижает электрическое сопротивление тела. Это может быть опасно, но не смертельно. Но у неё уже год, как стоял кардиостимулятор. Проблемы с сердцем, с детства. Операция прошла успешно, всё обошлось. Но, видимо, никто не объяснил ей, как опасен удар током для кардиостимулятора.
Ток пошёл через стальной корпус, по правой руке, через сердце на левую руку, и замкнулся на кран. Кардиостимулятор мгновенно прекратил функционировать.
«Уаджет!», — раздалось у Толика в голове: «Уаджет!».
«Черт! Что же там могло произойти на кухне?» Вариантов хватает. Этот дом, ко всему прочему, был газифицирован. Краем глаза он заметил некоторое изменение в комнате. «Зеркало!». Оно перестало отражать интерьер. В нём перестал отражаться сам Толик. Вместо этого в зеркале отобразился неизвестный пейзаж. Серые холмы, покрытые чахлым лесом и редкой растительностью, с проплешинами. Облака, стремительно пролетающие по небу, как в ускоренной съёмке. Вроде ничего страшного Толик не заметил, но почувствовал гнетущую атмосферу, исходящую из этого места. Дневной свет, а ведь зеркало стоит в комнате, и за окном темно.
В голове у Толика промелькнула неожиданная догадка.
«Так вот кто вы на самом деле!». Он схватил первое, что попалось под руку. Это был бронзовый подсвечник.
— Держите, твари! Толик с размаху швырнул тяжёлым подсвечником в зеркало, и оно осыпалось на пол россыпью блестящих осколков.
***
В салоне на Мясницкой Аликвиз в сердцах хлопнул кулаком по столу. Метроном, а на самом деле индикатор жизни, замер в одной точке.
— Проклятье!
Из ближайшего зеркала вышел мужчина.
— Что случилось?
— Маяк повредил дверь!
— А порция жизни?
— Не успел проследить, но к нам она не попала.
— Придётся ещё раз.
— Придётся, но знал бы ты, как тяжело управлять вероятностью.
— Я знаю, Аликвиз, знаю. Но пожалуйста, продолжай. Ты самый лучший из нас.
***
Они пришли в этот мир, как воры. Но им пришлось встать на этот путь из-за крайней нужды. В их мире уже давно не рождались дети. Нет частичек жизни — нет и детей. Приходилось подворовывать, потому что другого пути у них не было.
17.12.2017