4.
Через минуту они уже находились в палате загадочного пациента. Майор задавал вопросы, небритый мужчина молчал. Он не проронил ни единого слова, просто сидел и глядел в стену. Майор злился, повышал голос, вскакивал со стула. Но ничего не помогало. В итоге следователь сдался. Они вышли из палаты.
- Я доложу начальству. Потом мы решим, как быть. Если Архангельский заволнуется, начнет требовать бумагу, вы мне позвоните.
Майор протянул врачу визитку. Тот молча засунул её в карман. Он понимал, что и сам переговорит с начальством. И вряд ли пациента разрешат беспокоить. Он же не был причастен к убийствам, он просто про них быстро узнавал.
Через два дня майор вернулся с каким-то своим экспертом, опять просил возможности побеседовать с больным. Они опять тридцать минут задавали вопросы молча сидящему Архангельскому. Потом ушли, ничего не добившись. Семен Аркадьевич вел себя спокойно, словно ничего и не происходило. Он явно забыл о своем «чистосердечном признании», о просьбе проявить снисхождение при рассмотрении вопроса наказания. И пока не просил бумагу опять.
А через три дня санитар молча принес и положил на стол перед Павлом Андреевичем листок бумаги, найденный в палате Архангельского. Он явно прочитал текст и поэтому переминался с ноги на ногу, проявляя умеренное любопытство. Но был из кабинета выпровожен. Записка, довольно короткая, озадачила врача. Он несколько раз ее перечитал, раздумывая, как относиться к данному тексту. «Мы ведь так плохо изучили человека, его мозг и его возможности», — подумал заместитель главного врача. После этого встал и убрал лист бумаги в сейф. Он не станет говорить никому про этот листок, а впоследствии его просто сожжет.
Еще через одиннадцать дней Архангельский начал проявлять беспокойство. Он метался по палате и просил дать ему бумагу и ручку. Заместитель главного врача вызвал в больницу следователя, сообщив о поведении больного.
В кабинете врача майор внимательно изучил листок, который ему протянул врач. Дважды прочитал написанное. Потом спокойно посмотрел на доктора.
— Вы же не против? Если вы все поняли, то возражений иметь не должны.
Они вместе прошли в палату, потом врач оставил пациента и полицейского наедине. Всего на три минутки, он отлучился по неотложному делу, так было правильнее всего. Вернувшись, Павел Андреевич обнаружил спокойно сидящего на стуле майора и бездыханное тело Семена Аркадьевича Архангельского.
— Он просто лег на кровать и умер.
— Я так и подумал. Давайте будем надеяться, что другого решения не имелось.
— Вы правы. Я уже про это думал. Во всяком случае, для меня другого решения нет!
Они вышли из палаты, врач дал необходимые распоряжения санитарам. В заведениях подобного типа случались и более странные случаи, чем неожиданная смерть вполне здорового физически пациента. Майор отправился на службу, врач вернулся в кабинет. Он достал лист бумаги и опять перечитал предложения, которые были там записаны.
Майор не раздумывал ни секунды. Он видел в этом человеке лишь злого демона, который толкает его - честного полицейского, на невероятные преступления. Все те злодеяния, которые майор успел совершить, были продиктованы лишь волей больного человека. Скорее всего, смерть этого человека остановит всё. И больной был с ним полностью согласен.
В те секунды просветлений, которые с ним случались, Семен ясно понимал, что может инициировать страшные события, ментально найдя исполнителя своих извращенных фантазий. И в эти секунды он осознавал, что являлся настоящим чудовищем.
Почему именно майор? Тайна, которую никому не раскрыть. Но именно майор полиции воплощал в жизнь страшные бредовые идеи Семена. А майору просто оставалось надеяться, что он таким образом избавится от силы, которая уже три раза завладевала его сознанием. Именно поэтому человек в форме без капли жалости схватил подушку и навалился с ней на больного, лишая того возможность дышать, преодолевая инстинктивное сопротивление небритого человека. Пусть всё закончится, пусть псих умрет. Майор больше не хотел совершать чудовищные убийства.
Через две минуты на полу остался лишь пепел, в который превратился сгоревший лист бумаги. Оставалось надеяться, что другого решения действительно не было.
Конец