Итак, наши путешественники добрались до долины. Какая она, кто там живёт. Какие царят порядки. А главное - кого они могут там встретить? Читайте новую главу.
Часть 35 Долина Гремящего Ручья
Следующий день, в отличие от предыдущего, прошёл без приключений. Растительность с каждым километром становилась всё менее плотной. Вместо дёрна и травы все чаще стали появляться камни и валуны. Дорога стала заметно подниматься, а ручей справа стал действительно гремящим. Караван добрался до ближайших отрогов Восточного хребта. Высокие пики, покрытые снежными шапками, простирались справа налево, сколько хватало глаз. Ещё вчера они казались какими-то далёкими, а уже сегодня стояли почти вплотную. Леса закончились и только одиночные чахлые деревца встречались иногда.
В определённый момент полномочия Шали, как проводника, закончились. Дорога поднималась дальше вверх, к седловине, но выше этого места, отмеченного высоким, грубо оттёсанным каменным столбом, никогда не появлялись ни магические ловушки, ни колдовской выброс. Проводник довёл караван и, с чувством выполненного долга, уселся отдыхать на одну из повозок.
В этом месте два крутых горных склона образовывали теснину, из которой вытекал ручей. Именно туда и пролегал дальнейший путь в убежище. Чтобы добраться до долины, нужно было пересечь небольшую седловину, на которую, в отличии от неприступных каменных скал, взойти было довольно легко.
Перед ней, по обеим сторонам от дороги, стояли два укрытия, собранных кустарно из неотёсанных камней. В самую первую зиму подобные строения возвели беженцы, для защиты от появившихся мутантов. Повезло, что эти чудища не стали карабкаться в горы, предпочитая, охотится на равнине. Когда стало понятно, что мутантов в гости ждать смысла нет, нужда в заставах отпала, но они по-прежнему сохранились как дань традиции. Блодам было спокойнее жить, чувствуя себя под защитой, будь то стража, стены или магия. Точно так же возводились укрепления вокруг городов, даже когда войной не пахло и в помине.
Несмотря на принципиальные разногласия среди выживших, любой блод мог прийти в любую долину и чувствовать себя в безопасности. Насилие в горах запрещено — так гласил Закон. По идее любой вооружённый отряд, на подобие банды Косматого Бранда, мог запросто вырезать долину подчистую. Но даже отпетым бандитам не приходило в голову делать это.
В последние годы на каждой заставе оставляли по небольшому дозорному отряду просто на всякий случай.
У самого начала седловины, с высокого уступа падал водопад. Вода рассыпалась множеством брызг, переливающихся радугой на солнце. С этого водопада и начинался тот самый ручей, вдоль которого караван путешествовал уже второй день. Такая явная примета не могла остаться незамеченной. Застава под седловиной так и называлась: «Застава у водопада».
Те, кто был постарше, видели этот водопад неоднократно, и ничуть не удивились, но Саари смотрел на природное явление, разинув рот. Он даже подумал сперва, что вода рождается по волшебству прямо из камня. Но всё оказалось намного проще. За седловиной, в долине, было горное озеро. Из него вытекал ручей. За многие годы вода пробила себе путь сквозь толщу скал, и в один прекрасный день водопад неожиданно ударил сверху, на глазах у изумлённых дозорных. До этого озеро было больше, и сток был по седловине, а в долине случались частые наводнения во время весеннего таяния снегов.
Прибывший караван ждали с некоторым опасением. Предыдущий был разграблен, и дозорные были уверены, что следующий постигнет та же участь. Каково же было их удивление, когда караван прибыл целым и невредимым. Ещё большее удивление вызвала весть о полном уничтожении банды Косматого Бранда. Пришлось задержаться, потому что караванщики битый час рассказывали во всех подробностях свои приключения. Рассказали и про Пекку Ма, причем караванщики наперебой расхваливали её заслугу в деле с разбойниками. От их былой неприязни к такки не осталось и следа. И она опять оказалась в центре внимания.
Прибытие очередного каравана разбавило будничную скуку дозорных. Они даже не хотели сразу пропускать повозки, чтобы на заставе подольше продержалась большая компания. Но как бы то ни было, а караван к вечеру должен был быть в долине, поэтому, выпив по кружке тонилики, и наговорившись всласть, дозорные пропустили повозки к седловине.
После небольшого подъёма караванщикам предстала долина гремящего ручья во всей красе.
Два склона расступились в стороны, будто раздвинуты руками могучего великана. И меж ними образовалась уютная низина усеянная, будто ласточкиными гнездами невысокими каменными домишками, теснящимися друг над другом и вырастающими прямо из скалы.
Местами зияли черные провалы пещер. В самом центре этой долины красовалось небольшое красивое озеро, из которого вытекал журчащий ручей. Он пересекал половину долины и нырял в небольшой тёмный лаз под горами.
Жители долины уже подготовили встречу. Во время прихода каждого каравана делалось ритуальное подношение Верховному Богу Ветра.
Вообще-то культы богов с давних пор растеряли почти всё своё влияние. На заре времён жрецы были очень могущественными блодами, полностью управлявшими общественной жизнью. Они устанавливали нормы права и морали, назначали вождей. Но потом, появились первые волшебники, и составили им реальную конкуренцию. Магия демонстрировала чудеса, и при этом не становилась чем-то недосягаемым. Если блод имел врождённые способности к колдовству, он легко мог заткнуть за пояс любого жреца. Служителям такой расклад сильно не понравился, и волшебников объявляли еретиками. Лживыми адептами Кривоногих Демонов. Была большая война, прозванная потом «Война чудес», и магия вышла в той волне победительницей. В итоге жрецы вынуждены были признать, что колдовство имеет такое же место в мире, как и другие природные явления. В результате их влияние заметно уменьшилось. Блоды стали меньше уделять внимания культам, и со временем они угасли. Только единицы продолжали создавать ритуальные фигурки и нести их к алтарям.
Это была древняя традиция. Богам не приносились в жертву ни блоды, ни животные. Вместо этого специальные ритуальные мастера вытачивали небольшие фигурки из дерева или камня. Допускалась также лепнина из глины. Главное, чтобы статуэтка была достаточно прочной и долговечной. В час ритуала жрец освящал фигурку и совершал подношение тому или иному богу, после чего её снимали с алтаря и убирали в специальное священное хранилище. В древности такие хранилища могли насчитывать несколько тысяч ритуальных статуэток, но после войны чудес их становилось всё меньше и меньше с каждым годом. Это всё было настолько давно, что только в летописных свитках оставались достоверные сведения о тех событиях.
Выжившие в пустошах, после сокрушительной магической атаки паломанов, возродили поклонение древним Богам на фоне полного уничтожения их привычного уклада жизни. Ведь уцелевшие были в основном крестьянами, среди которых по-прежнему оставалась маленькая связь с прошлым. Большинство волшебников погибло, а тех, что остались, обвинили в катастрофе. Немногочисленные блоды, хранившие верность древним традициям объявили себя жрецами, и пояснили, что произошедшее, вероятно, запоздалая месть Богов за ересь волшебников и войну чудес. Культы были возрождены снова. И не важно, что потом выяснилось, что катастрофа — дело рук паломанов. Жрецы продолжали гнуть свою линию.
Однако в самих пустошах живые в меньшей степени были подвержены влиянию жрецов. На это просто не было времени. Жизнь в условиях постоянной опасности, мутантов, колдовских выбросов и ловушек — диктовала свои правила. А вот в долинах, построили и алтари, и священные хранилища. В каждой из них теперь обязательно присутствовал хотя бы один жрец и несколько помощников, в чьи задачи входило изготовление ритуальных статуэток.
Ритуалы теперь были приурочены к важнейшим событиям в жизни долин. А самым важным из них было прибытие каравана с припасами. Если бы не они, жители долин умерли бы с голода или были бы вынуждены покинуть свои убежища, и переселится в пустоши. В таком случае женщины и дети оказались бы в большой опасности, а мужчинам пришлось бы тратить значительные усилия, чтобы защитить их. Да и укрытий на всех могло бы не хватить. Островков безопасности не так уж и много. Наступило бы перенаселение.
К такому выводу пришли ещё во время первой зимовки, и в результате появились караваны, ставшие важнейшим событием в жизни каждой долины.
Поэтому этот караван встречали, помимо остальных, жрец и его помощник с новой статуэткой в руках.
Появление Пекки Ма немного нарушило привычный ход событий. Её любопытство было столь велико, что она не удержалась от того, чтобы не посмотреть на церемонию подношения хоть одним глазком.
Как только она была замечена, поднялся небольшой переполох. Ей повезло, что насилие исключено в долинах, иначе могли бы и убить. Кто-то призывал прогнать мутанта прочь. Кто-то предлагал её связать и посадить в зиндан.
Выжившие после катастрофы блоды стали куда более суеверны, чем были до этого. К тому же жизнь в условиях постоянной опасности сделала их чрезвычайно осторожными.
Существовавшая веками система управления рухнула в одночасье после магической врага. В условиях отсутствия какой-либо власти в любом сообществе неминуемо воцаряется анархия. Для выживания в пустошах это стало бы непреодолимым препятствием. В первую же зиму жрецы придумали новую систему — советы старейшин, и эта идея прижилась. С тех времён в каждой долине существовал свой совет, из числа наиболее мудрых и авторитетных блодов, которые сообща разбирали наиболее важные вопросы. Они же утверждали командиров в распалаги, и делегировали им полномочия. Жрецы же отстранились от регулирования общественной жизнью, оставаясь советниками и кураторами
На счастье Пекки среди встречающих караван местных жителей, было трое старейшин этой долины. Своим авторитетом они быстро пресекли самосуд и предложили сначала разобраться: почему Шали взбрело в голову привести мутанта в долину.
Решено было устроить внеочередное собрание совета здесь, у телег. Всего старейшин было семеро, за остальными четырьмя отправили быстроногих мальчишек.
Совет — советом, но жизнь в долине идёт своим чередом. Разгрузочная команда принялась разбирать привезённые припасы. У кого были неотложные дела, занялись ими. Несмотря на это часть блодов остались присматривать за вновь прибывшими чужаками. Особенно их настораживал мутант.
Двоим старейшинам Пекка не понравилась с первого взгляда. Также против неё был настроен жрец. Его дополнительно раздражало то, что этот мутант не позволил ему закончить традиционный обряд. Своим появлением Пекка полностью завладела вниманием толпы, заставив их забыть о священном подношении. Жрец же не будет совершать его в одиночку.
Остальных членов совета вполне убедил рассказ уважаемого проводника Шали, и опытного старшего каравана Занга. Пятью голосами против двоих совет разрешил Пекке остаться в долине и пользоваться правами и свободами блодов.
Только жрец тихонько шепнул своему помощнику, чтобы тот незаметно присматривал за ней.
Второе, что заинтересовало старейшин, рассказ о новом, невиданном оружии, о котором Шали им честно поведал, утаив только то, что сам он узнал о громобоях от старого колдуна Напкуллаха. Он также не стал рассказывать на совете о том, что Хиктали, тоже волшебник. Это бы усилило недоверие к ним. Старейшины могли бы прогнать весь отряд Шали, если бы узнали, что они якшаются с колдунами.
Громобой пошёл по рукам. Один полуорк взмахнул им, как дубинкой и презрительно скривился.
— Легковат.
Шали только усмехнулся себе в бороду. Вахмух в своё время оценивал громобой точно также. Местные гномы-кузнецы ощупали металлический ствол и осмотрели механизм спуска со всех сторон. Возможно, они даже догадались, как эта штука работает, но не подали виду. А вот качество сплава не вызвало у них воодушевления.
Признанные мастера металлообработки, гномы, знали толк в сплавах. К сожалению, рецепты многих из них были утрачены после катаклизма. Ведь выжили только немногие, бывшие тогда подмастерьями или учениками. Они не смогли повторить многое из того, что мог сотворить подлинный мастер. Но оценить качество материала может даже ученик. И качество сплава, из которого был сделан громобой, было не лучшим.
— Какая-то сотня выстрелов, и ствол неминуемо поведёт. — Заявили они.
Вот если бы оставался открытым путь в метрополию гномов, которая была где-то в недрах вот этого самого хребта. Но нет, сразу после магической атаки гномы метрополии обрушили все проходы, даже не позаботившись о соотечественниках, оставшихся вне родных пещер. Так силён был их страх перед теми опасностями, которые появились после разрушительной магии. Если бы они подождали немного, то встретили бы первых беженцев. Кто знает, может быть сообща их жизнь была бы более лёгкой. Выжившие ведь смогли приспособиться к такой жизни.
Старейшины попросили у Шали показать им, как работает громобой.
Демонстрировать его взялся Аарданар. Уже привычными движениями он зарядил оружие, и прицелился в небольшой камень, лежащий неподалёку. Старейшины, жрец и немногочисленные зеваки с интересом смотрели на него. Полуэльф нажал на рычажок. Раздался гром. Шали, и его команда даже не поморщились, а вот на жителей долины это произвело сильное впечатление. Некоторые изрядно испугались. От камня, в который попал литак, во все стороны брызнуло крошево, да и сам булыжник отлетел на несколько метров.
Конечно, он не разлетелся на куски, как кирпич в лаборатории, но даже такого эффекта было достаточно.
Решено было, что на следующий день Хиктали покажет чертежи, найденные в лаборатории, гномам. Вместе они смогут наладить в местных кузницах производство литаков и громобоев.
Правда, непонятно было, что делать со сполохом. У них была в запасе всего пара мешков, которые когда-то закончатся. Правда Хиктали туманно заявил, что сможет разгадать тайну изготовления этого порошка.
Он и Саари побаивались, что у совета будут вопросы и к ним. Всё же один почти всю жизнь провёл в учениках у волшебника, а второй вообще родился по ту сторону смертельной границы.
Проводник заранее придумал для них правдоподобную легенду. Дескать, они родом из долины Белого Камня, и попали в ученики к нему уже в распалаге. Ни один, даже самый старый и мудрый блод не мог знать каждого жителя всех долин в лицо, поэтому старейшины, услышав их короткие объяснения, даже не стали вдаваться в подробности.
После того, как все формальности завершились, караванщики были оставлены в покое и предоставлены сами себе. Многие из них тут же отправились куда-то, по их словам, расслабляться. За многие годы долины преобразовались из простого убежища в некие лагеря для отдыха.
Мутантов, выбросов и ловушек здесь никогда не видели. Восточный хребет был самым безопасным местом по эту сторону смертельной границы. Здесь накапливались запасы пищи, воды и топлива, на зиму, которые как раз пополнялись караванами. Здесь же обитали дети, старики и почти все женщины. В пустоши отваживались идти лишь единичные представительницы слабого пола.
Но, а каково мужчинам, пребывать вдали от жён, матерей и дочерей многие годы. Да и дети сами по себе не появятся, если мужья будут круглый год шататься в пустошах, не заглядывая домой. Как же быть с естественным приростом населения.
Это проблему решили, введя сезонные смены. Блоды отправлялись в пустоши на некоторый, заранее определённый срок: месяца на три или пять. Потом, с очередным караваном, они возвращались домой, в долины, а им на смену прибывала другая группа. Те, что вернулись, спокойно отдыхали в безопасности, до следующей смены.
Так была налажена довольно сносная система. Блоды мужчины не успевали сильно затосковать вдали от родных, и имели возможность достаточно отдохнуть. Так, как за короткое время население долин перемешалось, а в пустошах наметилась противостояние группировок, жрецы наложили строгое Табу на насилие в долинах.
Там, внизу, пусть режут друг друга сколько угодно, но здесь ни-ни. Жизни детей, и сохранность драгоценных запасов, будет под угрозой, если резня начнётся ещё и в горах.
Поэтому караванщики окончательно расслабились, убрали своё оружие куда подальше, и разбрелись по окрестностям. В виду того, что в долины блоды возвращались на отдых, многие местные хозяйки устроили нечто вроде постоялых дворов. Одинокие мужчины, которым некуда было идти, могли остановиться в таком вот доме. Здесь, как и везде, преобладал натуральный обмен. Мужчины выполняли разную тяжёлую работу, а хозяйки угощали их обедом, и выпивкой. В долинах, в отличии от опасных пустошей, пить сверх меры не возбранялось. Стариков и детей кормили бесплатно. Одни ещё слишком маленькие, другие уже слишком стары. Старики уже достаточно послужили обществу, и, просто отдыхали, сколько жизнь позволит. Многие из них, умудрённые опытом своих лет, становились старейшинами.
***
Саари бесцельно бродил по долине и с интересом рассматривал всё, что попадалось на пути. Местные жители не обращали на праздношатающегося парня никакого внимания.
Его собственное детство прошло совсем в иных условиях, и поэтому Саари было всё интересно. Котомку свою он на всякий случай таскал с собой. Не так уж и много вещей у него было, так что котомка не сильно оттягивала плечи.
В центре долины было небольшое озеро с чистой и очень холодной водой. Саари сделал глоток, и у него мгновенно заныли зубы. Несколько мужиков расселись на берегу, закинув в воду длинные удочки, и тихо переговаривались, дымя трубками. Видимо в озере водилась рыба, хотя как она может жить в такой холоднющей воде, непонятно.
По обоим склонам справа и слева были построены дома. Леса в горах почти нет, поэтому деревянным у домов был только каркас, который потом либо обмазывался глиной, либо застраивался кирпичами из всё той же глины, обожжённой в печи. Там кипела жизнь. До Саари доносились звуки какой-то возни, детские голоса, и редкие женские окрики. По всему было видно, что там гораздо интереснее, и он направился к домам.
Детей, и женщин, в поселении действительно было в разы больше, чем мужчин. Дети стаями носились вокруг, играя в какую-то известную им одним, игру. Да, это не такое детство, что было у него в рабстве у паломанов. Дети с десяти лет начинали работать, а игр не видели с рождения.
Саари почувствовал, что проголодался, и начал оглядываться в поисках какой-нибудь едальни. Ему на глаза попалась простая мазанка, над входом у которой был нарисован котелок, и написано: «котелок у ручья». Видимо слово, ручей упоминалось в долине по любому поводу. Вывеска с дымящимся котелком могло означать только одно — еду, и Саари смело зашёл внутрь.
Это действительно оказалось едальня, просторная и уютная. Мебель, правда, была каменная, но сносная. Свет давали, уже знакомые Саари, светящиеся шары. Наверное, их завезли с караванами.
Хозяйка, средних лет белокурая человеческая женщина, с небольшой примесью эльфийской крови, даже угостила Саари вкусной похлёбкой. Правда, сначала ему пришлось принести четыре ведра ледяной воды из озера. За пару заходов он справился с этой работой.
Заодно посмотрел, чем в долине топили печи, и на его удивление, это оказались не дрова. В самом деле, где взять столько дров, в горах, где почти не растут деревья.
Вместо поленьев в печке жарким пламенем горели большие черные камни. Саари уже встречал такое у паломанов, это был уголь.
Наевшись досыта, он отправился гулять дальше. Через всё поселение пролегала извилистая дорожка, и Саари твёрдо решил дойти до её конца. Однако, дойдя до последнего дома, он заметил, что дорога уходит дальше. Она была явно заброшенная и давно не хоженая, но была. Будь здесь высокая трава, Саари мог бы и не увидеть едва заметные колеи.
Неподалёку, возле крайней избы, стояла женщина, и стирала в кадке бельё.
— Скажите, а куда ведёт эта дорога? — Спросил у неё Саари.
— Знамо куда, на Грозовой перевал, — ответила хозяйка, утирая пот со лба, — а ты что не местный?
— Нет, — ответил Саари, вспоминая наставления Шали, — я из долины Белого камня.
— Вот оно что, как интересно.
Женщина отложила кадку и уселась на большой валун.
— Расскажи, как там живут, говорят, там красиво, — попросила она.
Саари прикусил свой болтливый язык. И что теперь рассказывать, если он в глаза не видел никакой долины. Однако он сообразил, что женщина тоже там не была, а значит, можно было рассказывать ей что угодно. Вряд ли она сможет раскрыть обман.
Собравшись с духом Саари начал молоть всякую чепуху, лишь бы выглядело правдоподобно.
***
Шали и старшина Миранги сидели возле одной из пещер, курили трубки и беседовали.
— Грядёт время больших перемен, Шали.
— С чего ты это взял?
— С того. Смотри сам. Впервые за многие десятилетия в долине появился мутант. Причем не зверь а полностью разумное существо. Вы нашли новый вид оружия.
— Но у нас постоянно искатели находят оружие.
— Они находят мечи, копья, стрелы. Все эти виды известны давно, и не менялись испокон веков. А этот ваш громобой использует принципиально другой подход. Ты знаешь, я стар, и многое видел. И глядя на громобой я понимаю, что за ним будущее.
— Будущее за громобоем? — Переспросил Шали.
— Конечно. Как только их наделают в большом количестве, и повысят эффективность, все наши мечи и топоры уйдут в прошлое, вместе с кольчугами и щитами.
— Ну, это ещё не скоро.
— Поверь мне, Шали, десятка лет достаточно. Перемены грядут, и они будут большие.
— А что ты предлагаешь, Миранги?
— Я ничего не предлагаю. — Старик помолчал немного, а потом неожиданно спросил.
— Скажи мне, Шали, ты веришь, что катаклизм в прошлом спровоцировали наши волшебники, как говорят жрецы?
Это был не простой вопрос. Разумеется, все знали, что когда-то была война, и серокожие отняли их исконные земли. Но потом был великий катаклизм. Первоначально в том, что он случился, обвинили своих же волшебников, а война, как считали, закончилась сама собой. В этом была немалая толика влияния жрецов. Потом, изучая спасённые архивные хроники, раскопали, что это всё же была спланированная вражеская атака. Но от старой версии окончательно не отказались. Половина блодов продолжала утверждать, что хроники лгут, и во всём виноваты волшебники. Тем более, что хроники сохранились далеко не в каждой долине, и после начала вражды группировок, доступ к ним стал ограничен.
К тому же записи могли быть и подделкой, а живых очевидцев тех событий уже давно не было. Точнее был, один — Напкуллах, но о нём мало кто вообще знал. Однако Шали довелось встретить старого волшебника, и теперь проводник точно знал, что произошло. Знал и помалкивал.
— Нет, не верю.
— Вот и я не верю. В том, что мы сейчас живём, в мазанках, а не в нормальных домах, и боимся идти в лес в одиночку, виноваты проклятые серокожие. Это их магия, поверь мне, их а не наша. Давно пора прогнать этих гадов с наших земель. До этого момента я не знал, как это сделать. В военном плане мы против них — никто. Но когда я увидел твоего стрелка с громобоем, я понял. Вот с таким оружием у нас может получиться.
— Но есть одно но. — Заметил Шали.
— Есть. Нам надо объединить усилия, но никто не справится с этой задачей. Нет такого живого, которого будут слушать и искатели и охотники.
— Да, это так. Но мне кажется, что вскоре мы найдём такого лидера.
— Надеюсь, Боги позволят мне дожить до этого момента.
Откуда-то неподалёку до них донеслись звуки какой-то возни, и лязг метала о металл.
— Там что, драка? — Недоуменно спросил Шали.
— Здесь, в долине? Не может быть!
Миранги прислушался, а затем вскочил и, дёрнув Шали за плечо, скомандовал:
— Быстро туда! Это возле хаты матушки Одатиары!
Старшина и проводник быстрым шагом, почти бегом, отправились навстречу всё возрастающим звукам драки.
***
Пекка и Грамданор гуляли по долине, как и Саари. Так, как эльф был родом не отсюда, то свои вещи он также таскал с собой, включая меч. За ними неотрывно следовал полуорк, помощник жреца, следил. Пекка давно уже его вычислила, но помалкивала. Ходит и пусть ходит, пока он им не мешает. Она вообще сгорала от любопытства, и постоянно смотрела по сторонам, принюхивалась и прислушивалась. Ещё не один такки не был в горах, она — первая.
Они были в районе кузниц, где Хиктали, Аарданар и три сварливых гнома спорили о чём-то очень интересном. Грамданор собирался послушать, но Пекке очень не понравился запах, идущий от кузниц, и она уговорила его пойти дальше.
Так они и бродили по долине, без особой цели, и Грамданор постоянно рассказывал Пекке истории из своей жизни. В конце концов, они подошли к большой хате, почти в центре поселения. Из двери доносился приятный запах какого-то очень вкусного блюда. Запах был такой, что даже эльф его почувствовал, не говоря уж про такки.
— Хочешь перекусить? Спросил Грамданор подругу.
— Вообще-то да, не мешало бы. Но я хочу ещё немного погулять.
Они некоторое время стояли, выбирая направление, а потом повернулись к хате спиной, и собрались было пойти к ручью, как вдруг сзади раздался полный изумления и ярости окрик.
— Эй ты!
Грамданор обернулся. Дверь в едальню была распахнута настежь, и на её пороге, шатаясь, стоял командир Неврок.
«Вот тебе на, какая неудача. Только его не хватало» — подумал эльф.
Он не знал, как охотник Неврок появился в долине, населённой в основном искателями. После гибели почти всего своего отряда его дела пошли совсем плохо. В группировке охотников его лишили статуса командира, а это значит, что он лишён возможности отомстить. С тех времён он жил одной только местью. Уличив момент, Неврок, с тремя сообщниками, покинул свою распалагу. Друзья довели его до ближайшей базы искателей, где он сдался их дозору, а сообщники вернулись незамеченными. Неврок притворился перебежчиком, и даже сдал им одного из своих недругов — командира, которому завидовал, и которого не любил. До него дошли слухи, что эльф, которого он считал мёртвым — выжил, и находится толи в походе, толи в долине. Неврок устраивался в караваны, и обыскивал все распалаги, все долины в поисках эльфа. И, наконец, в долине гремящего ручья, когда он, перепив домашней браги, вышел освежиться, он столкнулся с Грамданором буквально лицом к лицу.
— Почему ты не сдох в пустошах грязный предатель, — продолжал Неврок, — проклятый отщепенец!
— Молчи, — шепнула эльфу Пекка, — Может он уймётся.
— Ты?! Неврок перевёл свой пьяный взгляд на такки.
— Ты привёл в долину мутанта! Я тебя голыми руками задушу, тварь!
Старик, сидевший на завалинке хаты, неодобрительно посмотрел на изрыгающего проклятия человека.
— Неврок, ты пьян, иди домой.
— Заткнись! — крикнул ему бывший командир, — Эти твари почти полностью вырезали мой отряд. На них кровь живых. И я требую мести!
Вокруг уже стали собираться зеваки, которых всегда привлекают признаки хорошей драки. Хоть в долинах и было запрещено убийство, дать по морде не возбранялось.
Полуорк, который неотрывно следил за Пеккой, тем временем тихонечко удалился.
— Она не мутант, она такая же, как и ты, даже лучше, — не сдержавшись, выпалил Грамданор.
Это оказалось последней каплей. Неврок в ярости схватил лежащий неподалёку топор, и бросился на эльфа. Он настолько желал ему смерти, что забыл о Табу на убийство, обо всём забыл. Весь его разум сконцентрировался на одной цели — отомстить эльфу, которого он считал предателем, и косвенно виновным в гибели своего отряда.
Остановить его никто не попытался, потому что это было чревато.
Грамданор не стал вытаскивать меч, и драться с Невроком серьёзно, потому что тогда он тоже станет виновным в нарушении табу. Он начал просто уворачиваться от топора, каждый раз опережая своего бывшего командира на мгновение. Зевак вокруг становилось всё больше, но никто не осмеливался вмешаться. Даже кое-кто из старейшин успел подойти на поднятый шум. Подбежали Шали с Миранги, и давешние спорщики: Аарданар, Хиктали и гномы. Едальня опустела, и все, кто там был, включая Одатиару, выбежали на улицу.
В какой-то момент Невроку удалось задеть по касательной эльфа и разодрать ему рукав от плеча до локтя. Эта игра становилось всё более опасной. А когда пьяный воин замахнулся попутно и на Пекку, Грамданор понял, что здесь и сейчас придётся драться по-настоящему. Тут уже вопрос выживания. Попасть по такки Неврок опять же не сумел, потому что она увернулась, но воин не прекратил своих попыток, и теперь они трое прыгали по полянке перед хатой, будто бы танцевали некий замысловатый танец. Только вот цена в таком танце была жизнь.
Нехотя эльф обнажил свой меч, и начал драться с Невроком на равных. Но равенство в данном случае было только в том, что оба были вооружены. Нетрезвый человек, с неудобным топором для колки дров, не мог противостоять трезвому и тренированному эльфу, с нормальным мечом.
Грамданор пытался выбить оружие из рук противника, чтобы потом просто повалить его на землю, не убивая при этом. Но Неврок крепко стискивал рукоятку топора. Оружие это тяжёлое и выбить его не так просто.
Тогда Грамданор начал наносить Невроку удары плашмя. На теле его бывшего командира появились ссадины и синяки, но он не обращал на них никакого внимания, и только рычал сквозь зубы:
— Я всё равно убью тебя тварь. Вас обоих зарублю.
Рано или поздно, но кто-то должен был победить. Уйдя в сторону от очередного замаха топором, Грамданор нанёс смертельный удар бывшему своему командиру в шею. Лезвие меча рассекло Невроку сонную артерию и сломало ему позвонки.
Смертельно раненый человек бухнулся на землю, выронив топор. Из рассечённой шеи обильно потекла кровь.
Собравшиеся вокруг блоды замерли, потеряв дар речи. Впервые за много-много лет в долине был убит один из них.
Первым оцепенение преодолел старшина Гунших.
— Что ты наделал?
— Я защищал свою жизнь и её, — ответил Грамданор, вытирая меч куском ветоши.
— Ты убил живого, в долине. Нарушил табу.
По толпе зевак эхом пронеслись тревожные разговоры: «Что теперь будет?», «Он нарушил табу», «Но он ведь только защищался…», «Это ничего не меняет».
— А если бы он меня убил, что тогда?
— Тогда нарушителем был бы Неврок, а сейчас нарушитель — ты.
— И что же теперь будет со мной?
— Совет решит, но думаю, что как минимум изгнание. Из всех долин разом. Будешь вечно жить внизу.
Услышав такой приговор, эльф только махнул рукой.
— Да я и так уже изгнанник, куда уж больше-то. Мне не привыкать.
Время было уже вечернее, и собирать совет, на ночь глядя старейшинам было неохота. Решили, что они обсудят этот вопрос завтра, а эту ночь Грамданор проведёт под надзором, на всякий случай.
Приняв такое решение, живые собирались уже разойтись по домам, и едальням, ужинать, но неожиданно, со стороны заставы прибежал подросток.
— Старейшины, беда! — крикнул он, и показал на дорогу, по которой приходили караваны. Хата Одатиары, рядом с которой сейчас собралось полдолины, находилась на небольшом холмике, и отсюда вся местность неплохо просматривалась.
По направлению к ним шла группа живых, в сопровождении жреца Бога Ветра, Малькуша, его помощника, того самого, что весь день следил за Пеккой и Грамданором, и ещё двоих местных. Ночь ещё не наступила, и было хорошо видно, что прибывшие в долину живые находились в плачевном состоянии. Некоторые были перевязаны тряпками. Кто-то хромал и почти у всех были следы недавно пережитых пыток.
К ним тут же побежали местные женщины, владеющие искусством врачевания. Жрец сдал прибывших гостей, кроме одного полуорка, который был целее других, знахарям на руки, а сам, со своим адептом, и этим полуорком, направился прямо к хате Одатиары. Походу он знал, что почти вся долина, включая старейшин, собралась здесь.
Когда Малькуш подошёл, то ничуть не удивился тому, что древнее табу нарушено. Видимо он также знал, что тут произошло.
Возникла немая пауза, все ждали, что скажет жрец.
— Вот видите, до чего довели ваши эксперименты. Нарушено табу, и вся наша долина теперь в опасности.
— О какой опасности ты говоришь?
— А то, что внизу сейчас серокожие режут живых, и скоро они нагрянут сюда. Думаешь, застава их остановит?
— Почему ты решил, что они нагрянут сюда? — Спросил Миранги.
— Потому что есть сведения, что они ищут кое-кого.
— И кого же они ищут?
— Молодого человека, путешествующего по пустошам с группой живых, в сопровождении одного мутанта.
Малькуш с поразительной точностью описал почти всю группу Шали, так, как их видел К’Акрелай. Это его армия сейчас разоряла распалаги. Пленных подвергали пыткам, задавая каждому одни и те же вопросы. Экзекутор искал беглого раба, и конечно же описывал на допросах приметы тех, кого он ищет. Случилась такая оплошность, что несколько заключённых сумели убежать из паломанского лагеря. Они бросились в ближайшую долину, ища убежища, и вот — оказались здесь.
Теперь взоры живых скрестились на Шали и его отряде, которые стояли вместе. Стоявшие рядом посторонились, и отряд Шали оказался, будто бы, в изоляции.
— Ну, что ж, всё равно в долину им не добраться. Нигде в пустошах дорожных указателей отродясь не было, и нет.
— Не добраться, думаешь?
Жрец подал знак полуорку, и тот, сделав шаг вперёд, поведал.
— У врага есть живой, молодой полуорк, который служит им проводником. Он местный, и знает путь в эту долину.
«Гурбех», — подумал Шали, — «Интересно, какая злая судьба сделала его проводником у врага».
По толпе пронеслись возмущенные и полные отчаяния возгласы. Все привыкли к тому, что здесь они могут быть в безопасности. Насилие под запретом, так что пьяная драка — максимум, что может произойти. Но паломаны чихать хотели на табу, на запреты. Они просто вырежут всех, или заберут в плен.
— Ну и что нам теперь делать?
— Я требую выдать серокожим тех, кого они ищут. Пусть забирают и уходят. Это единственный способ избежать ещё большей беды.
— Согласны, — синхронно заявили двое старейшин, которые на совете голосовали против того, чтобы допустить такки в долину.
Аарданар сдёрнул с плеча громобой, но Шали остановил его.
— Не надо. Не усугубляй вину больше, чем она уже есть. Тем более, что хватит сделать только один выстрел. Затем нас разорвут, — шепнул проводник полуэльфу.
— Мы никогда раньше не выдавали живых врагу! — Рявкнул Миранги.
— Никогда раньше мы не оказывались в такой опасности! Никогда раньше в долину не ступала лапа мутанта, и никогда раньше не нарушалось табу!
По толпе опять пронёсся возмущенный ропот: «Выдадим их», «Отдадим», «Пусть катятся».
— Нужно решение совета, — буркнул Миранги, понимая, что здесь и сейчас они всё равно ничего не придумают. Надо потянуть время, или Шали, и его отряд, будут обречены.
— Решайте!
— Собрание назначено на завтра. Ты же не хочешь менять порядок, установленный первыми жрецами?
— Не хочу, — ответил Малькуш, — но тогда я хочу, чтобы до решения совета все эти нарушители сидели в зиндане! Иначе они могут сбежать, и бросить нас на произвол судьбы.
Миранги знал, что Шали бы этого не сделал, но спорить со жрецом сейчас было бы чревато.
— Хорошо.
Зинданом называлась глубокая яма, с гладкими и высокими стенами. Выбраться из неё было очень непросто. К тому же зиндан сверху закрывала прочная металлическая решётка, с гномьим замком. В эту яму сажали опасных преступников, например: шпионов или выявленных бандитов.
Теперь в нём сидело восемь блодов и такки. Яма была тесная, и им девятерым хватала места только стоять или сидеть на корточках. Давно уже стемнело, но среди пленников никто не спал. Все боялись, не без основания, что утром их, связанных, отправят паломанам. Там их точно не ждёт ничего хорошего.
Внезапно сверху раздался приглушённый лязг. В свете луны они увидели, как решётку, закрывающую яму, кто-то откинул в сторону.
— Вылезайте оттуда, — раздался чей-то тихий голос. Сверху опустилась лестница, и пленники не заставили себя долго ждать.
Наверху они встретили старейшину Миранги и ещё троих, прятавших лица под капюшонами плащей. Возле ямы кучей лежали все личные вещи отряда Шали, и оружие.
— Миранги, вы что, решили отправить нас к серокожим прямо сейчас?
— Нет, я решил устроить ваш побег, — ответил старейшина, — вас ни в коем случае нельзя отдавать врагу. В ваших руках — будущее. Я это чувствую, а своей интуиции я привык доверять. Так что берите свои вещи и бегите отсюда. Куда угодно.
— Нет, — Шали покачал головой, — если мы сбежим, то враг придёт сюда, и просто вырежет вас поголовно. Это слишком большая жертва. Я согласен сдаться, а остальные пусть бегут.
— Не вырежут. Я уведу жителей долины куда-нибудь подальше, в пещеры. Пересидим эту напасть. Ты — проводник, Шали. Без тебя твой отряд, как без глаз.
Это был разумный довод.
— Но, а что ты скажешь на совете утром, когда обнаружат, что нас нет?
— Ничего не скажу. Я сейчас уйду спать. И буду спать до самого утра.
Миранги усмехнулся, и добавил.
— И вообще я всю ночь спал, свидетели подтвердят.
— И как же мы убежали?
— А неважно как. На совете можно сказать, что за годы странствий вы попали в плохую компанию, и научились всяким колдовским штучкам. Всё равно магию тут никто не знает. Можно списать на это всё что угодно.
— Но ведь магии нельзя научиться, если ты не колдун от природы, — возразил Хиктали. Его поразила такая вопиющая неточность.
— А ты откуда знаешь, ты что волшебник?
— Я то? Хиктали поднёс кулак к лицу, что-то прошептал в него, а потом резко раскрыл. На ладони у него плясал небольшой огонёк.
— Офигеть.
Старейшина и трое его спутников восхищённо смотрели на молодого волшебника.
— Так ты колдун! Воистину Боги решили показать мне настоящее чудо. Ну тогда тем более моя версия не будет такой уж большой ложью.
— Это ещё не всё, Миранги, — усмехнулся Шали.
— Но что может быть удивительнее?
— Вот этот парень, — Шали показал на Саари, — прибыл с той стороны. Он — беглый раб. Вот почему паломаны ищут его.
— А ты говорил, что родом из долины Беглого Камня, — обратился Миранги к Саари
— Я соврал. Ты думаешь, что скажи я правду, вы бы оставили нас здесь?
— Понимаю. Но как же ты смог пересечь границу и не сдохнуть?
— У меня есть кольчуга и шлем, — ответил Саари, — на них какая-то паломанская магия. Она даёт возможность пересекать границу.
На лице у старейшины отразилось недоверие.
— Не веришь? Спросил Аарданар.
— Что-то сомнительно.
— Я тоже не поверил, и Вахмух не поверил. Но мы видели собственными глазами, как он зашёл туда, постоял и вернулся обратно живым и невредимым.
— Удивительно. Я чувствовал, что грядут перемены, но сейчас я уверен в этом полностью.
Отряд собрался, и готов был выступать, но Саари вдруг решился спросить у проводника.
— Куда мы идём?
— Обратно, через заставу и в пустоши.
— Нам нельзя туда, — возразил Саари.
Шали удивлённо посмотрел на него. Возражать проводникам было не принято. Для этого должны быть веские причины.
— Почему?
— А ты слышал, что сказал беженец? Внизу свирепствуют паломаны. Третий раз нам может не повезти.
Это была справедливая мысль. Шали укорил себя за то, что сам не подумал об этом. Интересно, а у парня есть свой вариант?
— Хорошо, а ты знаешь, куда нам надо идти?
— Знаю, — заявил Саари, — на Грозовой перевал. Там есть старая дорога. Ею давно не пользовались, но колеи ещё можно разглядеть. Там нас никто не додумается искать.
— Умный парень, — подивился Миранги, — мне такая идея не пришла бы в голову. На Грозовом перевале действительно есть дорога. Она осталась ещё с довоенных времён. После того, как мы поселились здесь, ею не пользовались. Так что искать вас там точно никто не будет.
«Действительно умно», — подумал Шали, «и как я сам не догадался. А Саари растёт с каждым днём, и уже может выбирать направление для отряда. Быть может это и будет наш будущей предводитель. По крайней мере, талант к лидерству у него есть».
— Хорошо, пойдём туда. Удалимся на пару километров, а потом переночуем до утра, — согласился Шали, — Только всем идти по траве, на ней следы не сохранятся.
Миранги, и его спутники, аккуратно заперли зиндан, и крадучись ушли по домам.
Шали, и его отряд, соблюдая осторожность, двинулись на Грозовой перевал. Отдохнуть в долине им была не судьба.
↓↓↓ Эта кнопка сама себя не нажмёт... Спасибо!
2 комментариев
5 звезда: | (1) | |
---|---|---|
4 звезда: | (0) | |
3 звезда: | (0) | |
2 звезда: | (0) | |
1 звезда: | (0) | |
(5.0)
Комментарий от: Ilmarion
Вот живые и добрались до гор… Жёсткие порядки это хорошо. Но как видим, и здесь тоже живые расслабились. Иначе бы они прежде, чем пропускать всех, проверяли бы. Командир Неврок попал и устроил резню. Да ещё и жрец этот… Которому вечно не хватает власти. Не знаю по какой причине, но я почему-то терпеть не могу жрецов. Силы у них нет, а вот алчности хватает. Опираться только на старые заветы - глупо. В этой главе наступают новые времена, но жрец их не видит. Кто он - враг? Или просто дурак? Возможно и то, и другое сразу. Одно понятно, он умеет пользоваться настроением толпы. Вот только если бы выдали Саари и всех остальных, паломаны всё равно всех вырезали бы. Они просто забыли, что договориться с ними нельзя. Хорошо, что не все такие и нашлись те, кто верит в будущее. Что же, следующая глава будет ещё интереснее. Видимо скоро финал.