Ночь пришла. Намаявшись за день
Задремал шаловливый ветер.
На зеркальной озерной стали
Отражаются сонмы звезд.
От остывших лощин и впадин
Заклубился туман на рассвете,
Облекая в пуховые шали
Силуэты прибрежных берез.
Ночь пришла. Намаявшись за день
Задремал шаловливый ветер.
На зеркальной озерной стали
Отражаются сонмы звезд.
От остывших лощин и впадин
Заклубился туман на рассвете,
Облекая в пуховые шали
Силуэты прибрежных берез.
Угасает в небе млечный путь,
Расплескавшись в предрассветной дымке.
Нам с тобой лишь шаг один шагнуть,
Только шаг, — и наши половинки,
Словно птицы, встанут на крыло,
Устремляясь ввысь, к чертогам ночи.
Позабыв, что время истекло
Тонкой струйкой в бездну одиночеств.
Растаял день, как льдинка, в глубине
Хрустального полночного бокала
И россыпь звезд горит на самом дне
Горстями драгоценного опала.
Мы соберем в ладони звездный свет,
Мы выпьем ночь по капле, без остатка,
Когда под утро серенький рассвет
Остатки сказки выметет украдкой.
В лиловых сумерках сгущается туман.
Ползет с воды молочно-белой тенью,
Мир погружая в радужный дурман
Из снов и грез, коротких, как мгновения.
Густой туман, пристанище теней.
В его холодных пальцах леденеет
И тонет все. Лишь пятна фонарей
Да контуры размытые деревьев
Опять зацвел под окнами каштан,
И каждый раз, едва приходит вечер,
Через окно, на зло семи ветрам
Свои волшебные протягивает свечи.
Я протяну ему свою ладонь,
Коснусь цветов задумчиво и нежно,
И легкий перламутровый огонь
Опустится мне в руки безмятежно.
Невзрачная девчонка в уголке,
На детском празднике совсем одна сидит,
Зажав платочек белый в кулачке,
Глотает слезы горькие обид.
Ей непонятно, в чем ее вина,
Что сверстники ее не признают
И почему она совсем одна,
Когда вокруг танцуют и поют.