Мне подкинули пару строчек.
Так — цитата чужого текста.
Без кавычек и многоточья…
Типа, что по-жизни не к месту.
Мне подкинули пару строчек.
Так — цитата чужого текста.
Без кавычек и многоточья…
Типа, что по-жизни не к месту.
Мне опять не уснуть.
И от этого точно не лечат:
Ни парижский бордель,
Ни уставший Бодлер.
Я, конечно, напьюсь —
Будут глупые пьяные речи, —
Смою кислым вином
Я остатки приличных манер.
Часть первая — светская
А Родина толкает на убой
Своих убого стриженных мальчишек —
Не доцелованных, не дочитавших книжек, —
Ведя вперед испуганной толпой.
И сидя у окна мы письма ждем:
И матери, и братья, и невесты.
Они приходят в гости грузом двести,
Умытые ипритовым дождем.
И с государством мне не по пути,
Хотя в Царя все также свято верю.
Я, снова, забиваю накрест двери,
Свой красный бант, поправив на груди.
Часть вторая — религиозная
Неуемность в общении —
Словесная дикость.
Я в пустом помещении
Обретаю безликость.
Проводами опутан
Мой кусок мирозданья:
Я – Христос, Я – Иуда
Я прощен в наказанье.
Вот закончился день, разбередивший старые раны.
Я ошибки свои, как медали за подвиг ношу.
Я опять… я опять несуразный и странный.
Я улыбки на лицах, как бычки о подошву гашу.
Ветер нежно треплет арматуру,
В бухте только волны с пеной.
Я опять ругаюсь нецензурно
На капризность маленькой Вселенной.
Я б гулял бы под дождем по лужам
В своем новом сером макинтоше,
И в итоге вновь бы был простужен,
И в кровать широкую уложен.