Я пройду по лезвию бритвы,
Разрезая в кровь свое сердце,
На траву, слезами умытую,
Упаду в предрассветный час.
Если б знал, как хочу я любимый,
В поцелуях твоих согреться
И, прижавшись к тебе щекою,
На любовь твою отвечать.
Я пройду по лезвию бритвы,
Разрезая в кровь свое сердце,
На траву, слезами умытую,
Упаду в предрассветный час.
Если б знал, как хочу я любимый,
В поцелуях твоих согреться
И, прижавшись к тебе щекою,
На любовь твою отвечать.
Тянет кошка мягкую лапку,
Тычет мордочкой, лижет щеку,
А на шее когти-царапки
Оставляют порез глубокий.
И не хочет она делать больно,
Просто ласки ей захотелось,
И царапается невольно,
Выражая любовь и нежность.
Я, словно в омут, в зеркало смотрюсь
В нем отражение тает, убегая
В холодный полумрак, и я другая
Себя случайно потерять боюсь
Я, возможно, схожу с ума.
Или это сходим мы оба?
Может быть, виновата луна,
Что танцует за окнами снова?
Растревожила старые сны,
Взбудоражила спящие мысли.
На пороге озябшей весны
Расплескав наши хрупкие жизни.
Первым опомнился Петрович.
- Что у тебя тут такое творится? – протирая слезящиеся глаза, поинтересовался он. – Проводка что ли не в порядке?
И замолк, вздрогнув от прикосновения к губам прохладных женских пальцев, ошарашенно уставившись на их обладательницу.
Обладательница оных, босая простоволосая женщина, ласково улыбнулась старому охотнику.
- Все в порядке здесь с проводкой, друг мой, все хорошо, это просто я, - она повернулась к Валентину и, с нежностью глядя ему в глаза положила руки на плечи, прижимаясь всем телом. – Здравствуй, любимый.
Опять капель смеется за окном.
Пришла весна, ей радуются птицы.
И солнца луч, тайком пробравшись в дом,
Согреть все темные углы стремится.
И вновь гремит многоголосый хор,
Истосковавшийся по ласковому свету,
И Песнь хвалебную во весь опор
Стремят весенние гонцы по свету.