Одиночка: Часть 2 На круги своя Глава 6
Какая потрясающая легкость… Никогда в жизни не было так легко и хорошо. Кажется, шевельни лапой и побежишь, помчишься во весь опор. Даже не побежишь, - полетишь. Воспаришь, как птица небесная.
И плечо больше не болит. И голова ясная.
Вот только непонятно, а где же сам-то? И почему вокруг кто-то есть, а никого не видно? Только запахи.
Пахнет Валентином. Он, наконец, пришел. Не бросил. Да, и не сомневался, что придет. Он хороший. Разве у Светки может быть плохой отец? Надо только ему сказать, что со мной все хорошо, что я жив и здоров. Плечо болело разве что, но теперь уже все в порядке. Можно возвращаться домой. Света, небось, вся извелась.
Словно издалека доносятся голоса. Звучат глухо, слов не разобрать.
Может, и правда далеко?
Голос Валентина звучит громче. Он сердит и встревожен.
Что же такое стряслось, что заставило невозмутимого отца семейства так переживать? Димка, что ли опять нашкодил? Димка может, он такой, непоседливый. Но нет, Димкой здесь не пахнет. Только Валентин и еще кто-то незнакомый.
Да что же такое-то тут происходит?
Наконец, удается разобрать, что говорит Валентин. Тихий, полный участия голос:
- Держись, малыш.
Это мне? Ну, хорошо, раз ты так хочешь, буду держаться. Только за что? Или за кого? Да и зачем, все же хорошо? Или не хорошо?
Может, это к тому, что он сейчас откроет дверь, и мы пойдем? Тогда да, я согласен потерпеть немного. Сейчас вот только осмотрюсь.
Да, надо же открыть глаза…
Мир вокруг взорвался болью, обрел кровавый оттенок. Данька дернулся, стараясь избавиться от терзающей мозг и тело боли, но сильные руки крепко держат выгибающееся дугой тело. Прижимают к полу, не дают подняться, встряхнуться. Куда же делась легкость?
Встревоженный Валентин одной рукой уперся в Данькино плечо, кричит кому-то невидимому:
- Лапы крепче держите! Прижимайте к земле! Да не так! Тут прижимай!
Данька чувствует, как на его бедра опускается что-то живое и тяжелое. И сил нет сопротивляться. Только боль.
Исполненный страдания взгляд раненного зверя находит Валентина. Тот стоит перед ним на коленях. Лицо сосредоточено. Губы сжаты в тонкую линию. Через стиснутые зубы шепчет:
- Чуть-чуть не успел, последняя осталась, – перед Данькиными глазами появляется окровавленный металлический шарик, зажатый в пальцах. – Извини малыш, анестезии не было и инструментов тоже.
Данька чуть поскуливает. Ему больно и страшно. Понимание того, что исчезнувшая легкость была предвестником неизбежной кончины, пугает ничуть не меньше, чем промелькнувший перед глазами шарик.
Валентин успокаивающе поглаживает бедолагу промеж ушей.
- Все уже. Сейчас только повязку наложу.
Волк обреченно вздыхает, но дергаться перестает, успокаивается. Только ухо чуть подрагивает. Прислушивается к тому, что Валентин говорит одному из невидимых своих помощников.
Один из них поднимается, освобождая передние данькины лапы, и куда-то быстро уходит. На Даньку наваливается такая слабость, что шевелить лапами совершенно нет сил. Да и не хочется вовсе.
Вскоре, человек возвращается, сопровождаемый сердитыми женскими воплями и что-то протягивает Валентину. Снова опускается на волчьи лапы, лишая Даньку возможности двигаться. Тот не сопротивляется. Лежит обессиленный, отдаваясь на волю своего спасителя. Лишь слегка вздрагивает и поднимает морду, еле сдерживая рвущийся из пасти вой, когда толстая игла впивается в истерзанное плечо, стягивая края рваной раны.
Еще несколько минут, и работа закончена. Плечо и грудь зверя опоясывает плотно прилегающая повязка, скрывая страшную рану. Нехитрые инструменты и извлеченную из волка картечь Валентин бросил в подставленный хозяином дома таз. Сам ушел на двор, смыть с рук кровь и что-то обсудить с мужиками.
Данька лежит на полу. Перевязанное плечо нещадно болит, но он уверен, что теперь точно все будет хорошо. Теперь он просто спокойно ждет.
Ждет, когда Валентин освободится, и они, наконец, пойдут домой.
4.
Плечо заживало медленно, неохотно. Не смотря на то, что Валентин ежедневно менял повязки, накладывая на рану мазь из самолично собранных целебных травок.
Света сидела у постели больного не отходя ни на шаг. Даже Альке не удалось уговорить дочь покидать Даньку, чтобы поесть и поспать. Света осталась непреклонна, и мать стала приносить ей еду в комнату. Спала Светка положив голову на край данькиной подушки. И дыхание слышит и, если что, вовремя спохватиться сможет.
Надо сказать, такая самоотверженность однажды спасла жизнь молодому человеку.
Как-то посреди ночи Светлану разбудило хриплое, натужное дыхание Даньки. Он метался по подушке, выталкивая в ночь бессвязные слова, звал то Свету, то Валентина, то порывался куда-то бежать.
С трудом уложив его обратно, Света провела рукой по покрытому испариной лбу, едва не обжегшись, и тут же позвала отца.
В тот раз все обошлось. Валентин уверенно вскрыл начавшую гноиться рану, очистил от гноя, промыл и наложил щедрую порцию мази. Вовремя вколотые лекарства, своевременно оказанная помощь сделали свое дело. Мало-помалу Данька успокоился. Жар спал, и он заснул крепким, приносящим облегчение, сном. Светлана боялась повторения ночного кошмара, но, к счастью, Даньке становилось только лучше.
Примерно через месяц Данька проснулся еще затемно, внимательно посмотрел на дремлющую на краешке его подушке молодую женщину, и стараясь не потревожить ее сон, попытался встать.
Светлана тотчас проснулась и подняла голову. Очень вовремя, чтобы успеть подхватить ослабевшего от болезни мужчину и, не смотря на бурный, как ему казалось, протест, уложить его обратно.
- Куда ж ты собрался? – испуганно поинтересовалась она, с тревогой глядя на любимого.
Данька попыхтел, выравнивая дыхание. Простое, казалось бы, действие, лишило его остатка сил. Закружилась голова, в глазах потемнело. Наконец, кое-как справившись с накатившей слабостью, прошептал:
- Есть хочу. Зверски.
Радостно взвизгнув, Светка умчалась на кухню, греть сваренный с вечера бульон, оставив пошедшего на поправку больного в гордом одиночестве. Бороться со слабостью и размышлять.
Нет, надо было определенно оставаться в волчьем теле. Человеческое слишком слабо, и раны на нем заживают дольше. Но так хотелось прикоснуться к любимой женщине не волчьей лапой, а раскрытой ладонью.
Может, если бы он тогда не принял этого решения, волк бы уже бегал. Ну, не бегал, конечно, такая рана тяжела даже для сильного зверя, но чувствовал бы себя гораздо лучше.
Ну, да что теперь говорить.
Данька поерзал на постели, стараясь с минимумом усилий приподняться и прислониться к спинке кровати. С трудом, но это ему удалось. Данька тяжело привалился к резной деревянной спинке и прикрыл глаза.
Сквозь радужные пятна проступили недавние воспоминания, как они с Валентином покидали ту негостеприимную деревню.
Валентин с помощью одного мужика, поднял полумертвого волка и как можно бережнее погрузил в обычную садовую тележку. Ничего другого, более удобного, найти не удалось и даже эта большая тачка досталась Валентину буквально с боем. К счастью, помог тот самый мужик, который потом вместе с ним укладывал Даньку. И он же единственный отправился провожать их до леса. Может, и дальше пошел бы, но Валентин его отговорил.
Как Валентин дотащил громоздкую колымагу по лесной дороге, да еще и не угробив лежавшего в ней зверя, Данька не помнил. Он постоянно проваливался в забытье, лишь изредка на короткие моменты выныривая из пустоты бессознанки.
Помнил еще, как они в темноте подходили к дому, и встречать их выбежали заплаканные обе женщины. А когда Светланка бросилась к нему, беспомощно лежащему в металлической тарантайке, он понял, что хочет хоть немного еще побыть человеком. Не смотря на предостерегающий возглас Валентина, потянулся к своей женщине, и в следующий миг снова проваливался в темноту, но уже не лохматым волком, а самым обычным парнем.
Да. Прав был старый волчара. Во всем прав. Теперь поздно о чем-то говорить.
В комнату вернулась Светлана. Принесла на подносе небольшую чашку с бульоном и немного протертого мяса.
Данька с трудом разлепил веки. Потянул носом аппетитный запах. Увидел принесенную еду, обиженно сморщился.
- Я же не ел целый месяц!.. – страдальчески протянул он.
- Вот как раз потому, что месяц не ел… - Света присела на край кровати и приготовилась кормить его с ложечки.
- Нет уж, - он решительно отобрал у нее поднос, - я сам как-нибудь управлюсь.
Руки дрожали, норовя расплескать жидкость, но он, сосредоточившись, справился. Через несколько минут отдал Светлане пустую посуду, и, утирая со лба выступивший пот, поинтересовался:
- А еще можно?
Она нежно чмокнула его в нос.
- Можно, но чуть попозже. Сначала отдохни
Да я вроде не устал, хотел было возразить Данька, но почувствовал, как усталость опускается на плечи, заставляя сползти обратно, на подушку, и закрыть глаза. Тепло от только что выпитого бульона волнами разливалось по телу, успокаивая и убаюкивая.
Когда Света вернулась, он уже спал, обняв подушку и счастливо улыбаясь во сне.
***
С тех пор прошло несколько месяцев. Плечо данькино совсем зажило, он даже совсем не хромал. И в доме он почти не появлялся. В силу своей волчьей сущности, тяжко было ему в четырех стенах. Хоть и не чужие стены, родная жена с будущим ребенком, а все-таки нет жизни волку взаперти.
Хорошо хоть Света все понимает. Понимает и ни о чем не просит. Знает, что придет время, и они будут вместе не только урывками. Навсегда. Знает и ждет.
А пока радуется его частым визитам и сама в лес наведывается.
И родители ее молодцы. Слова худого ни разу не сказали. Правда, чего им жаловаться, сами такие же были. В прямом смысле слова, - такими же. Просто повезло им. Или это судьба так распорядилась, а может и интуиция женская помогла. Подсказала Светкиной матушке правильные действия.
Про себя Данька не сомневался. Был уверен, что Светланка пойдет за ним, как бы не распорядилась судьба. В волчьем ли, в человечьем облике, но они будут вместе. Все остальное значения не имело.
Потому он не слишком забивал себе голову всякой мистической ерундой, и продолжал приходить к любимой, наблюдая, как с каждым днем все сильнее округляется Светкин живот, как становится она спокойной и умиротворенной. И самому от этого становилось так хорошо и тепло, что хотелось петь под луной, рассказывая всему миру о своем счастье.
В середине июня у них родилась дочка. Маленькая, смешная, она так была похожа на Светланку, что сердце данькино щемило от нежности.
Назвали малышку Ариной. Светланка почти все время проводила с ней, лишь изредка оставляя кроху н попечение новоиспеченным бабушке с дедом. Сама же отправлялась прогуляться с молодым папашей.
Алька с Валентином радовались внучке, сами, казалось, помолодели. Даже непоседливый Димка взялся за ум. Перестал задирать соседей, внял уговорам родителей. Повзрослел. Или это свалившийся на него статус дядюшки заставил шалопая пересмотреть свое поведение.
Так или иначе, но в семье царила самая настоящая идиллия. Альку это, отчего-то, пугало. Валентин частенько заставал жену в бабушкиной комнате, сидящей на застеленной лоскутным покрывалом кровати со старыми фотографиями в обнимку и о чем-то размышлявшей. На все вопросы она отвечала отрешенной улыбкой. Потом, словно сбрасывая оцепенение, она встряхивала волосами, и улыбалась мужу по-настоящему. Открыто, с нежностью.
От такой нежности в алькиных глазах, внутри у Валентина все переворачивалось, и он, как в первый раз, прижимал ее к себе. Прикасался губами к начавшим седеть светлым волосам и уносился на волнах блаженства, увлекая любимую за собой.
Словно и не было стольких лет, прожитых под одной крышей.
5.
Время летело незаметно. Пять лет канули в прошлое одним коротким счастливым мигом. Аришка подросла и не давала спуску окрестным ребятишкам, которые приходили к ним на двор. Поиграть со взбалмошной озорной девчонкой.
Димка стал совсем взрослым и самостоятельным. Пришел однажды к родителям и заявил, что хочет податься в город. Учиться. Алька обрадовалась, попросила навестить сестер, Валентин серьезно посмотрел на сына и важно изрек, что он берет на себя большую ответственность.
Тем не менее, Димка уехал в город, и теперь приезжал в гости по выходным.
А вот Светлана с каждым днем становилась все задумчивее. На аришкины шалости смотрела с легкой грустной улыбкой. Малышка подбегала к матери, забиралась на колени и прижималась маленьким тельцем, пытаясь хоть немного развеселить ее, но Света лишь молча целовала дочку, обнимая, а в глазах блестели слезы.
Алька видела, дочь стоит перед выбором, а значит, пришло ее время. Мешать нельзя, и помочь не поможешь. Свой выбор она должна сделать сама, как когда-то его сделали и алькина мать, и бабушка, да и сама Алька тоже стояла перед выбором. И уже готова была уйти следом за Валентином серой волчицей, только в последний момент что-то изменилось, и, вместо того, чтобы сменить ипостась самой, она дала ему возможность остаться с ней. С ними.
Теперь вот Света стоит на пороге и не знает, куда ей шагнуть. Видно, что хочет остаться, и в то же время, без Даньки уже не может.
- Мам, - поздним июльским вечером, уложив Аринку, Света вышла на кухню.
Там за столом сидели родители, о чем-то тихо переговариваясь. Света присела рядом с матерью, теребя ворот рубашки. Хочет поговорить, а с чего начать не знает.
Валентин поднялся с лавки, потянулся.
- Пойду-ка я спать, - он широко зевнул, хлопнул ладонью по столу и вышел из кухни, оставляя женщин одних.
Света благодарно посмотрела вслед ушедшему отцу. Так, наверное, будет проще начать разговор.
- Мам, как ты смогла решиться?
Начать-то начала, да вот вопрос получился каким-то не правильным. Ясно же, решилась именно потому, что любила. Вопрос же прозвучал обвинением. Будто она не может простить матери то, что произошло, хотя ничего такого и в мыслях не было. А как правильно спросишь? Но мама, на то и мама, поняла правильно.
- Как мне далось принять такое решение? – поправила Алька дось.
- Да.
Алька задумалась, вспоминая, как она мучилась, прежде чем сделала выбор.
- Тяжело, Свет, очень тяжело. Ты пойми правильно, если ты решишь уйти, ты никогда не увидишь, как взрослеет твоя дочь. Аришка умничка, она поймет. К тому же, вас было трое, и, хоть Ира с Олей и были почти взрослыми, мне было очень больно оставлять вас.
- Но ты, все-таки, хотела уйти?
Алька вздохнула.
- Да, хотела.
Света немного помолчала, сверля взглядом пол. Потом посмотрела матери в глаза.
- А как получилось, что…
- Папа остался с нами? – Алька закончила светкин вопрос. Дочь кивнула.
Алька пожала плечами. Она до сих пор не понимала, почему в тот момент она изменила привычный ритуал и сделала то, что сделала.
- Не знаю, - задумчиво протянула она, - просто в какой-то момент поняла, что должна поступить именно так. Я даже не представляла, к каким последствиям это может привести.
Женщины немного помолчали. Потом Алька притянула дочь к себе.
- Ты сама поймешь, как тебе поступить. В любом случае, мы с папой всегда тебя поддержим, что бы ты не решила.
Светланка уткнулась в материнское плечо и разрыдалась. А кто говорил, что будет легко?
***
Прошло не меньше недели с того момента, как Света пришла к матери за ответами, которые та деть ей не могла. Светлане же тот разговор, казалось, помог. Она немного успокоилась и стала больше внимания уделять Аришке. Но Алька знала. Дочь уже все для себя решила и сейчас прощается со своим человеческим счастьем.
Оказывается, это очень нелегко, принять чужое решение. Особенно, если оно касается близких тебе людей. Теперь Алька понимала, что испытывала Инна, когда она сама решила взвалить на подругу заботу о своих детях.
Понимала она и Светланку, знала, что именно такой выбор она сделает, ибо любит, по-настоящему любит Даньку, и знает, что если останется она, то он уйдет навсегда. Уйдет туда, откуда нет возврата. А потому она сама должна пойти с ним.
И Алька ждала. Ждала, когда наступит ТОТ вечер.
Ждала и дождалась.
В августе, когда ночи стали темнее, Светланка вернулась домой вместе с Данькой. Глаза ее были полны слез, но она держалась. Молча прошла в бабушкину комнату, достала костяной нож и вышла в ночь.
Алька с Валентином так же молча отправились следом. На ту самую поляну, где когда-то прервался оттачиваемый веками ритуал.
Стараясь не мешать дочери, они остановились в отдалении. За деревьями едва различался темнеющий в ночи шалашик и два светлых пятна. Света и Даня, женщина и волк.
Алька прижалась к Валентину. Ее колотила крупная дрожь. Ноги подкашивались. Валька обнял жену. Он и сам волновался не меньше. Сейчас решалась судьба его дочери и такого же, как он сам, волка-одиночки. Что с ними будет? Сможет ли Света повторить то, что сделала ее мать или все же ритуал будет исполнен и она никогда к ним не вернется? Им оставалось только ждать.
Тишину летней ночи прорезал тихий, жалобный стон. Алька рванулась из объятий мужа. Натыкаясь в темноте на стволы деревьев, она бежала туда, к шалашу, к двум светлым пятнышкам на темной поляне. Рядом неслышно ступая, бежал Валентин. Вдвоем они добежали до шалаша.
Светлана сидела на траве, баюкая в объятиях волчью голову. Данька застыл, вытянувшись в струнку, положив голову ей на колени. Янтарные глаза закатились, язык вывалился. На шерсти подсыхали капельки крови, его или светиной, - не разобрать. Жизнь покинула сильное тело. Волк ушел навсегда, и вместе с ним умер человек.
Светка подняла мокрое от слез лицо.
- Я его убила, мама! Я убила его! Я не смогла... как ты… у меня не получилось, и он умер…
Алька опустилась рядом, и обняла дочь. Почувствовала, как сильные и нежные руки обнимают их обеих. Валентин прижимал к себе своих самых дорогих женщин, стараясь хоть как-то облегчить их боль.
И никто из них, поглощенных своим горем, не услышал, как хрустнула под тяжелым ботинком ветка, и щелкнул затвор.
А следом грянул гром.
↓↓↓ Эта кнопка сама себя не нажмёт... Спасибо!
1 комментарий
5 звезда: | (1) | |
---|---|---|
4 звезда: | (0) | |
3 звезда: | (0) | |
2 звезда: | (0) | |
1 звезда: | (0) | |
(5.0)