Минул пятый год, когда юная Сивилла переехала к своему дяде, пока ее родители пропадали на работе, часто не ночуя дома. Рендольф радовался компании племянницы, которая, не смотря на излишнее любопытство и риск опрокинуть нечто ценное, очень скрашивала его одиночество. Любя и заботясь о ней, как о родной дочери, он продолжал творить, иногда запираясь в Мастерской, если поступал очередной заказ.
Не думаю я, что скоро начнёт всех политиков отпускать. Да и смысла в этом нет. Ведь пока есть Россия, почти у всех стран мира есть враг, на которого они постоянно гавкаю, и сами от этого ссуться. Вот сенатор, которому давно пора подумать про то, как он будет говорить с апостолами, призывает НАТО вступить в войну с Россией. Естественно, что его никто не слушает, потому что знают, что лучше в Россию не ходить. Хотя НАТО собирается привлекать какие-то силы после событий в Керченском заливе, кого-то там пытаются давить. Ещё никого не задавили, но в Раде уже скачут. Но Укурина постоянно скачет, и по поводу, и без него. А чего не скакать, если у власти кучка идиотов… Но обо всём далее…
Тихий гул системного блока, шелест бумаги, тиканье "дедушкиных" часов и еле слышная возня на диване были обычными звуками в скромной Мастерской Рендольфа Найта... художника, писателя и путешественника. Не смотря на то, что квартира вышеупомянутого господина не отличалась особым изыском, в каждой комнате царила атмосфера некой неуловимой загадочности, которую можно встретить в старинных особняках и музеях. Бесплотная как эфир, казалось, она заманивала зазевавшихся гостей в самые тайные глубины мироздания, в скромной надежде поведать свою историю. Это был маленький рай среди серого моря бесконечной рутины, в котором одинокие художники и романтики вынуждены выживать, пряча лица за масками равнодушия.
Часы тихо отбили десять раз, пока зрелого вида мужчина сидел за большим письменным столом и заполнял очередную кипу бумаг. Уже стемнело. Окончательно утомившись после простой, но ужасно однообразной работы, он обратил свой взор на диван, где вовсю резвился мохнатый черный мейн-кун.
Основное, как и обычно, и очень давно, происходит в двух странах. Там засели идиоты, и понятно дело, что так быстро они власть не отдадут. Петрушка сейчас пытается найти защиту по всему миру. Понимает, что скоро власти его может прийти конец. А тут ещё Путин, как назло. Мало того, что никак войну не начнёт, так ещё и отказывается против украинцев вводить ограничения. Думаю, что введёт только против потомков шумерской цивилизации. Но им не в Россию надо ехать, а в свои лечебницы, которые они покинули, как понимаю, незаконно… Но обо всём далее…
Протяжный тоскливый вой пронесся над спящей деревней, взбудоражив местных собак и нарушив сон доброй половине жителей. Вторая, не менее добрая, половина, продолжала спать, только сны их резко сменили окраску, стали тревожными, беспокойными.
Валентин, прикрыв глаза, лежал на высокой кровати, любезно предоставленной хозяином дома. Сам хозяин благополучно храпел в другом углу просторной комнаты. Волчий вой нисколько не потревожил его богатырского сна. А вот матушка его, доселе не уступавшая сыну в мощности звукового оформления ночным сновидениям, храпеть перестала. Заворочалась, бормоча что-то, и вскоре проснулась совсем. Валентин слышал, как она тихо встала с кровати, оделась и вышла в сени.
Сам Валентин продолжал лежать, закинув руги за голову и делая вид, что спит, из-под прикрытых век наблюдая за происходящим и старательно обдумывая план дальнейших действий.
Алька сидела у окна и ждала.
Измученная переживаниями Света, наконец, забылась беспокойным сном. Постоянно вздрагивала и звала во сне Даньку. Алька погладила ее по голове, но больше, пока, ничего сделать не могла. А по сему, она сидела у окна на кухне и ждала, глядя в темноту.
Вроде, недавно ушел, а на душе не спокойно. И знает, что с любимым все в порядке, а все-равно нервничает. Комкает в руках очередную салфетку, сжимает зубы покрепче, чтобы самой не завыть в голос.
Самое страшное на свете для любящего сердца, это ждать. Напряженно ждать возвращения того, кого любишь. Особенно, если знаешь, что там, куда он ушел, может быть опасно. Потому что, как ты не гони пакостные мысли, а они все-равно лезут в голову, рисуя картинку одну страшнее другой.