Испытание

— Что ж, приступим.

Трое вольготно расселись в кресла, расслабленно и привычно, явно проделывая это уже сотни и даже тысячи раз.

— Запускай, коллега.

Один из троицы нажал кнопку. Мгновенно испытуемый получил возможность шевелиться, видеть, слышать. Ну, пока еще не особо двигаться, не слишком хорошо слышать и мало что видеть, но испытание стартовало. И теперь трое просто наблюдали, имея возможность вмешаться, но пока её не используя.

Сначала испытуемому пришлось не особо сладко. Постоянно хотелось есть, никуда пойти не получалось, даже ничего сказать он не мог. Оставалось терпеть и выжидать. Что ж, даже просто есть и спать— уже хорошее дело. Человек пока не знал, что участвует в эксперименте. Никто и не собирался ему об этом рассказывать. Человек приспособился, привык, понимая, что ничего изменить не в силах.

Постепенно его жизнь налаживалась, обретала краски и даже смысл. Вот он уже сумел переместиться, вот он уже подал знак остальным, что готов к следующей стадии развития, выдавил из себя что— то похожее на осмысленные слова. Да, он оказался не один, его окружали другие, весьма малочисленные. Изучил доступную территорию, ознакомился со всем, до чего сумел добраться, мало что понял, но продолжил пытливо исследовать пространство. А что ему еще оставалось?

— Ну, не так и плохо пока, — подал голос один из троицы. — Он справляется, так ведь?

Двое других наблюдателей покивали головами.

— Надо усложнить условия.

Испытуемый заболел, температура, рвота, вялось. О нем заботились, его лечили, пичкали лекарствами и жалели. Болезнь, отступив, повторилась чуть позже, но с другими симптомами. И снова его не бросили, снова лечили и заботились. Позже, совершенно неожиданно для человека, принялись его куда— то таскать, там оставляя. К другим, ему подобным. Оказалось там не так уж и комфортно, как в первоначальном месте. Он терпел, обалдело и лихорадочно пытаясь приспособиться к изменившимся условиям. Привык, смирился, осознал, что ничего изменить не в силах.

— Нормально всё идёт, — одобрительно произнес один из наблюдателей. — У него прекрасно получается.

— Подожди, эксперимент ведь только начался.

И снова человеку изменили условия жизни. Другие люди, другой антураж и жесткие требования. От него требовали запомнить большие массивы информации, насильно впихивая знания. Попеременно ругали и хвалили, заставляя учить, зубрить, запоминать. Испытуемый вскоре уже не понимал, зачем ему все это, начал обучение тихо ненавидеть. Но приспособился, привык, понял, что надо просто терпеть, бесконечно так продолжаться не может.

Дождался, от него отстали. Вроде бы, наступила белая полоса, но оказалось, что куда-то пропали те заботливые люди, которые кормили, лечили и одевали. «Что происходит? Почему?»- на свои вопросы человек получал самые разнообразные ответы. И, словно мало ему было забот, снова заболел. Только теперь пришлось выкарабкиваться самому. Справился, выдюжил, организм не подвел. И сумел приспособится к новым условиям. Не хотите обо мне заботиться? Я смогу и сам! Но ощущение того, что ничего изменить не получится, только крепло.

— Нормально идет! —  похвалил испытуемого наблюдатель.

— Даже не знаю, какой— то он вялый, — отозвался другой. — Не вижу в нем искры.

— Так мы поможем, поможем, — пробормотал третий, меняя настройки эксперимента. — Это мы можем.

Стабильность оказалась иллюзией. То, к чему он успел привыкнуть, рассыпалось на кусочки. Человек страдал, переживал, его все перестало устраивать. Он снова просил совета, благо существовал не в вакууме, его окружали другие. И эти другие в советах не отказывали, только вот давали их прямо противоположные. Душевные страдания, так это называлось. Мучительнее, чем рвота, тревожнее, чем чувство голода. И те самые другие намекали, что это нормально, без этого никуда. Но ему не хотелось страдать, он только озлобился. И опять перестроился, оброс защитой, стал улыбаться чаще, но фальшиво. Метания закончил, поняв, что мало что можно изменить. Хорошего ждать уже не приходилось.

— Гляди –ка, он снова справился! —  удивился экспериментатор. — Посмотрим, посмотрим…

Оказалось, что особо смотреть и не на что. Испытуемый успокоился, перестал воспринимать внешние раздражители, вернее, реагировал на них, но спокойно, словно осознавал, что неизбежное зло не победить. Просто делал то, к чему привык, никуда не рвался, ни к чему особо не стремился. Наблюдатели заскучали и даже перестали устраивать испытуемому встряску.

А человек уже давно ничего не хотел, так и не поняв, что участвует в эксперименте. Никто не спешил его об этом уведомить. Да и не планировалось такое. Он терпел и ждал, как в самом начале эксперимента.

— Ну, что решим, коллеги?

— Выключай, хватит.

 Человек исчез.

— Так что решим? Можно признать эксперимент успешным?

— Ну, а почему бы и нет? Он продержался долго, он сумел адаптироваться. Довольно гибкая получилась конструкция. Выживать может, приспосабливаться может, знания усваивать в состоянии, чего нам ещё надо?

— А не слишком ли пресно получается? Какая— то безысходность во всем этому чувствуется.

— Так он же приспособился, и не сильно его это тревожило!

— Так что, запускаем в серию?

— Легко, я даже нашел подходящее местечко, где можно масштабировать наш эксперимент, развернуться, так сказать.

— Видели, видели, — кивнул один из руководителей эксперимента. — Хорошее место. И от нас далеко. Это нам на руку, реже захочется вмешиваться. Да можно и не вмешиваться, тем интереснее!

Он потянулся к папочке, на которой имелась надпись «Проект «Человечество». Взял штампик, и поперек надписи появилось слово ОДОБРЕНО.