Я сегодня попозже встал
У Морфея взял лишний час
Никуда, увы, не летал
Спрятал топливо про запас
Тратить только на одного
Покорённую высоту
Значит не познать ничего
Как без знамени на посту
Я сегодня попозже встал
У Морфея взял лишний час
Никуда, увы, не летал
Спрятал топливо про запас
Тратить только на одного
Покорённую высоту
Значит не познать ничего
Как без знамени на посту
Первым опомнился Петрович.
- Что у тебя тут такое творится? – протирая слезящиеся глаза, поинтересовался он. – Проводка что ли не в порядке?
И замолк, вздрогнув от прикосновения к губам прохладных женских пальцев, ошарашенно уставившись на их обладательницу.
Обладательница оных, босая простоволосая женщина, ласково улыбнулась старому охотнику.
- Все в порядке здесь с проводкой, друг мой, все хорошо, это просто я, - она повернулась к Валентину и, с нежностью глядя ему в глаза положила руки на плечи, прижимаясь всем телом. – Здравствуй, любимый.
Проснулась Алина затемно в странном смятении чувств. Что-то металось на грани восприятия, но в руки не давалось, не позволяло сконцентрироваться, и это немного пугало. Аля взглянула на часы. Стрелки показывали семь часов семь минут. Она улыбнулась. Приятное число. Счастливое. Целых два счастливых числа. Это просто замечательно.
Она соскочила с кровати и, радостно напевая какую-то веселую мелодию, побежала умываться. Даже ледяная, не успевшая прогреться вода не испортила настроение. Только наоборот добавила позитива. Сегодня явно хороший день, подумалось ей.
С замирающим сердцем Валентин подходил к дому.
Распрощавшись несколько часов назад с гостеприимным Петровичем и его матушкой, он поспешил вернуться в свою деревню, и мчался через лес напрямки, но у самой опушки, вдруг, притормозил и пошел степенным, неторопливым шагом, тщательно принюхиваясь к чужим и, в то же время, знакомым, запахам. Воспоминания нахлынули на него горячей волной, с силой погружая в те времена, когда он вновь встретил свою Альку.
Затянувшуюся паузу прервала протиснувшаяся вперед матушка Петровича. Бросив строгий взгляд на накрытый стол, и обнаружив там уже запотевшую бутылку, она уперла руки в бока и, с неумолимостью снежной лавины, двинулась в атаку.
- Ты чего ж это творишь-то? Нет, как это называется? Мне уже на пять минут из дому выйти нельзя, чтоб ты не нажрался, алкаш несчастный?
Сгорбившийся под таким натиском несчастный охотник поднял голову.
- Мама! Она же закрыта!!!! – закатывая глаза, возопил он. Потом указал на напрягшегося напротив Валентина. - А у человека, между прочим, горе, - год как…
Валентин сидел на поваленной сосне, прислонившись спиной к высокому пню с торчащей вверх длинной и острой щепой. Сидел и безучастно смотрел себе под ноги. И жевал засохшую травинку.
Так и нашел его Петрович. Подошел, сел рядом. Валентин не отреагировал. Петрович достал сигареты и закурил.
- Ты не мог бы прекратить курить? – голос Валентина звучал глухо, но требовательно.