Между прошлым и будущим. Часть 2

Часть 1

Юлия не сразу поняла, что звонят в квартиру. Звонки были длинными и настойчивыми. Пригладив волосы, и прерывисто всхлипнув, она поднялась с пола и подошла к двери. Открыв ее, Юлия не вдруг узнала молодого военного, стоявшего перед ней. А он улыбался, молча глядел на нее, жену своего однокашника по училищу, и знакомое чувство нежности переполняло его, как это бывало всякий раз при встрече с Юлией. Еще курсантом, когда он впервые встретил их с Вадимом в сквере у училища, его сердце дрогнуло. Мягкая, спокойная красота девушки долго не давала покоя молодому человеку, что, пожалуй, и явилось причиной его по сей день холостяцкой жизни. Юлия, не меняясь в лице, продолжала молча смотреть на человека в форме, и непонятно было, узнала она его или нет.

– ... Ты? Астахов? Проходи, я сейчас, – монотонно проговорила наконец Юлия и, выйдя из квартиры, стала медленно спускаться по лестнице. Оказавшись на улице, она поискала глазами Ксюшу. Девочка, заметив мать, отделилась от группы детей и вприпрыжку подбежала к ней.

– Мама, мамочка, я еще немного погуляю, – тоненько пропела она.

Юлия лицом коснулась раскрасневшихся щечек дочки и кивнула в ответ.

– Немного можно. И только здесь, на площадке. Ты поняла меня?

– Мы здесь, здесь, – радостно прокричав, Ксюша устремилась обратно к детям.

Легкий августовский ветерок приятно холодил лицо. «Скоро осень, – почему-то подумала Юлия и вошла в подъезд. Евгений стоял там, где оставила его Юлия. Теперь он уже не улыбался, а обеспокоено наблюдал за ней, неторопливо поднимающейся по ступенькам.

– С тобой все в порядке? – делая шаг навстречу, с тревогой в голосе, спросил он, протягивая ей руку: – В Полярном я встретил Вадима, и он попросил передать вот это.
Пропуская Юлию, Астахов прикрыл за собой дверь, вошел в квартиру и положил на стол конверт. Юлия подошла к столу, провела пальцами по глянцевой поверхности конверта и не спеша распечатала: небольшая сумма денег была единственным его содержимым. Никакого письма или хотя бы короткой записки... Она так же аккуратно положила конверт обратно и с безучастным видом отодвинула его от себя к середине стола. Глядя на бледное с покрасневшими глазами лицо Юлии, Евгений не на шутку встревожился.

– Юля, тебе нездоровится? Что произошло?

Юлия грустно посмотрела на него, пытаясь выдавить улыбку.

– От нас ушел Вадим, Женя, и, похоже, навсегда, – почти шепотом добавила она.

Некоторое время они молчали. До Астахова не сразу дошел смысл услышанного.

– Ну что ты, все образуется, так не бывает, я знаю, ты только не волнуйся.

Голос Астахова звучал неуверенно и тихо. Не зная, как поступить, он в растерянности прислонился к стене, снял фуражку и, проведя рукавом по лицу, стер выступившую на лбу испарину. Там, в Полярном, на автобусной остановке, встреча с Вадимом была короткой. Сославшись на отсутствие времени, тот, не вдаваясь в подробности, попросил оказать ему услугу, узнав, что Астахов едет в гарнизон в командировку. Евгений и заподозрить ничего не успел, а вот желание повидать Юлию было огромным, хотя, как он понимал, и было сопряжено с волнением, как и всякий раз при встрече с женщиной его мечты. Именно эту роль отвел он Юлии с момента их первой встречи. Ни на что не посягая и даже не надеясь, он безнадежно искал тот идеал, хотя бы отдаленно напоминавший ему ту, которая сидела сейчас перед ним, подавленная и бледная, с потухшим взглядом. Сострадая всем сердцем и едва подавив в себе желание прижать к себе ее хрупкое тело, вдохнуть в него жизненные силы, хрипло проговорил:

– Юля, я непременно же поговорю с ним. Здесь что-то не так. Я знаю, Вадим любит тебя и наверняка...

– Нет! – резко тряхнув головой, вдруг выкрикнула Юлия, обрывая Евгения: – Нет! Он не мой, я не хочу с ним жить! Он любит другую! Ты понимаешь, он не любит меня больше! У него женщина есть!..

Обессилев от приступа гнева, она уже спокойнее добавила:

– Не мой он человек. Я ошиблась, Астахов.

Некоторое время они оба молчали, каждый думал о своем. Безмолвие наполнялось тоской, оставляя без ответа то, что будоражило сейчас их сознание.

– Все это – в прошлом, – с двойственным чувством мысленно проговорила Юлия.

Сообщение стюардессы о том, что самолет совершил посадку в аэропорту «Пулково» вырвало Юлию из плена воспоминаний. Обретя реальность, она вновь испытала сладостное облегчение, и сознание того, что жизнь продолжается, мгновенно преобразило Юлию. Энергичным движением она оторвалась от спинки кресла и с удовольствием огляделась. Сосед, восхищенно улыбаясь, смотрел на Юлию, явно отмечая ее привлекательность.

– Отмучились, наконец? С благополучным приземлением! Все хорошо, что хорошо кончается. Банально, но факт! Дружочек, – он коснулся носа мальчика, – мы почти дома. Пора собираться, Саня.

Ребенок сонно повел глазами, как бы наводя резкость, и без особого энтузиазма переспросил:

– Прилетели?

– Прилетели, прилетели, – мужчина потрепал его по плечу. – Поднимайся!

– А Вы тоже из Питера? – глядя как Юлия с улыбкой наблюдает за ними и пропуская ее вперед, живо поинтересовался он.

– Нет, – покачала она головой, – проездом. А впрочем... как получится, – засмеялась Юлия своим мыслям. «И, действительно, кто знает, что ожидает тебя за поворотом», – подумала она про себя, накидывая плащ. Кое-кто из пассажиров уже направился к выходу, другие медлили, приводя себя в порядок, щелкали застежки дамских сумочек, отчего в салоне запахло их содержимым: духами, косметикой. Всеобщее оживление разбавлялось шутками по поводу удачного перелета и мягкой посадки, смешками, малозначащими фразами, словами благодарности и прощания. «Как удивительно устроена жизнь, как часты встречи и расставания, порой не оставляющие никакого отпечатка в твоей памяти, а случается, переворачивают всю твою жизнь», – вдруг подумала Юлия, следуя за пассажирами к выходу. Сойдя с трапа, она оглянулась и помахала рукой своим попутчикам. В ответ мужчина жестом попросил Юлию остановиться.

– Между прочим, – произнес он, поравнявшись с ней, мы можем предложить вам помощь, на случай, если вас не встречают. Сестра на машине обещала подъехать за нами. Принимается? – он с нескрываемым интересом наблюдал за Юлией.

– Вот и дождик накрапывает.

Юлия растерянно пожала плечами.

– Возможно... только мне не хотелось бы вас обременять. Такси, в конце концов, есть, – в нерешительности проговорила она.

– Да Вы не смущайтесь так. Такси – это хорошо, только взгляните, очереди какие, да и под дождем стоять радости мало. Верно, Саня? – обратился он к мальчику. Тот в ответ утвердительно кивнул.

– Ну вот, кажется и уговорили меня, – засмеялась Юлия, разведя руками. Получив свой багаж, она некоторое время раздумывала, как поступить: позвонить Лике или так, сразу нагрянуть без звонка.

– Кстати, – раздался над головой знакомый голос, – меня Кириллом зовут, – и, не дожидаясь ответа, подхватив свободной рукой ее отнюдь не легкую сумку, уверенно направился к выходу. Юлия, едва поспевая, засеменила следом. Вопрос, звонить Лике или нет, отпал сам собой. Выйдя из здания аэропорта, Кирилл направился в сторону белой «девятки», стоявшей неподалеку, кивком приглашая Юлию следовать за ним. Санька сидел уже в машине, а навстречу им, раскинув руки и радостно щебеча, грациозно выбрасывая вперед стройные длинные ноги, затянутые в джинсы, приближалась миловидная девушка лет девятнадцати.

– Ну, наконец-то! Все уже мхом поросло в ожидании тебя, – повиснув на шее у брата, радостно тараторила она. Затем, отступив на шаг, оценивающе окинула его взглядом.

– Выглядишь хорошо, я бы сказала, ОЧЕНЬ неплохо! – делая акцент на слове «очень», добавила она восторженно, с любовью оглядывая Кирилла. Юлия стояла рядом, с любопытством наблюдая эту сцену, и к своему удивлению обнаружила, что это доставляет ей удовольствие. Радость встречи была столь заразительна, что на мгновение она забыла о своем случайном появлении здесь.

– Ребенок! – смеясь, с умилением произнес Кирилл: – Да, Танюша, милая моя, познакомься

- Наша попутчица, – он вопросительно посмотрел на Юлию, ожидая подсказки.

– Меня Юлей зовут, – просто ответила та, протягивая девушке руку. Отвечая на пожатие, Татьяна невольно залюбовалась новой знакомой и понимающе, с хитринкой во взгляде, посмотрела на брата. Тонкие черты, зеленоватый оттенок подернутых дымкой глаз, золотистые тяжелые волосы, обрамляющие приятный овал лица, и вся мягкая гамма цветов одежды делали облик Юлии светлым и удивительно воздушным. Именно такой она себя сейчас и ощущала: легкой и спокойной. Кирилл, определив вещи в багажник машины, предложил Юлии сесть с Санькой на заднее сидение, сам же разместился рядом с сестрой.

– Итак, куда нам? – повернувшись вполоборота, обратился он к Юлии.

– Московский проспект, – улыбнулась она.

– Московский – это хорошо, а как-нибудь – поточнее...

Юлия назвала адрес Лики.

– Ну что ж, Танюша, завезем Саньку, а уж тогда доставим нашу милую попутчицу на Московский. Идет?

– Как скажите, мой господин, – Татьяна повернула ключ зажигания.

– Ну, с Богом! – Кирилл устроился поудобнее, и машина тронулась с места.

«Похоже, – отметила про себя Юлия, – сообщение Кирилла завезти Саньку не было неожиданностью для самого мальчика», – что несколько озадачило женщину, но от вопроса она удержалась. Всю дорогу Санька молча смотрел в окно, не проявляя ни малейшего интереса к происходящему. Свернув в один из переулков спального района, девятка остановилась у пятиэтажки.

– Вот ты и дома, Санек! Идем, порадуешь бабушку с дедом: небось заждались любимого внука, – Кирилл помог мальчику выйти из машины, захватил небольшой пакет с вещами, и, занимая своего юного спутника разговором и бережно прижимая к себе, завел в дом. Тоскливо скрипнула тяжелая зеленая дверь подъезда, скрывая за собой двух человек – маленького мальчика и взрослого мужчину, очевидно, переживающих сейчас одно и то же, но каждый по-своему.

– А я ведь там, в самолете, приняла их за отца и сына, – прервав, наконец, тягостное молчание, призналась Юлия.

– Сын друзей Кирилла. Разводятся. Вот и решили на время освободить Саньку от своих проблем. А он, похоже, переживает еще больше, – Татьяна замолчала, продолжая оставаться серьезной.

– Да, мы взрослые, часто забываем о том, что в ответе за них, маленьких и беззащитных, делая их заложниками своей несостоятельности. А они все чувствуют, и все понимают, не в пример нам, большим и глупым, мечтающим о счастье, но не умеющим ценить его, – Юлия провела рукой по волосам, откидывая их назад. Ощущение легкости как не бывало, и она вновь окунулась в то, что по сей день не давало покоя и крепко связывало ее с прошлым.

Пять лет прошло с того дня, как потеряла она сына, который по сути так и не успел родиться. Целых пять лет продолжала жить по навязанному ей вновь сценарию Вадима. Не смирилась, но жила, позволяя этому искусному манипулятору человеческих душ снова играть ее чувствами, провоцируя сострадание к себе, талантливо изображая вечную жертву обстоятельств. Как он запаниковал, что теряет ее и, не больную и беспомощную, а красивую и сильную, способную идти своим собственным путем. Как раненный зверь в клетке, метался он из угла в угол в небольшой однокомнатной квартирке, куда Юлия, с трудом восстановив здоровье после тяжелых преждевременных родов, вместе с дочкой переехала в другой гарнизон, желая самостоятельно продолжать жить, уже без него, Вадима, рассчитывая только на себя и любовь близких. Страх оказаться отвергнутым был столь велик, что, не стесняясь Юлии, Вадим, молил о помощи, так ему необходимой, взывал к чувствам, на которые сам не был способен, когда дело касалось других. Глядя на него в очередной раз в один из таких спектаклей, где главным действующим лицом был он, Вадим, она усилием воли, подавляя чувство брезгливости, но пытаясь сохранить спокойствие, спросила, не удержавшись:

«Ну от чего ты так страдаешь? Ты же не беременный. Ты сам решил изменить нашу жизнь, забыв об ответственности передо мной, Ксюшей, ребенком, который мог быть сейчас с нами», – и, к своему удивлению, поняла, что, сказанное его не обидело, не унизило, а лишь больше ожесточило против нее. Безжалостная и черствая, какой он ее считает, она даже не пожелала сохранить его ребенка.

«Так вот как все обернулось», – думала пораженная услышанным Юлия. Оказывается, она одна виновата во всем, что случилось с ними. Это она не сумела понять трагизма его натуры и сложности той ситуации, в которой он тогда оказался. Не пытаясь возразить ему, что, как ей казалось, было лишено всякого смысла, она нервно прошептала: «Оставь меня в покое. Только развод спасет нас», – и в продолжение нескольких минут не в силах была вымолвить ни слова. Понимая, что вновь перегнул палку, он дрожащим голосом выкрикнул: «Да, я заблуждался и признаю это. Но я люблю тебя, и ты не должна всю жизнь уничтожать меня своими упреками. Это жестоко», – все больше распаляясь, с видом обреченного на страдания продолжал Вадим, пытаясь перехватить взгляд Юлии.

«Ты так ничего и не понял», – только и могла выговорить она. Что толку было рассказывать ему, через какой моральный и физический ад пришлось ей пройти, как с трудом набирая силы, потеряв ребенка, считала каждый шаг тогда в больнице, потерянная и опустошенная, казалось, навсегда утратившая вкус к жизни и веру в свое будущее. Юлия не помнила ясно, что произошло тогда и как она оказалась в больнице. В памяти отчетливо отпечаталось лицо человека в белом халате.

– С возвращением, – услышала она, все еще не понимая, что произошло. – Заставили вы нас поволноваться.

Внимательные и ласковые глаза врача смотрели по-доброму и серьезно.

– Ребенок? – одними губами спросила Юлия.

– К сожалению, сохранить не удалось. Вам сейчас о себе думать надо. Дети есть?

Юлия кивнула, пытаясь приподнять голову, но тут же тупая боль в области затылка заставила ее вновь принять прежнее положение:

– Девочка у меня пяти лет, Ксюшей зовут. Где она? Что с ней?

– Вот и хорошо, вот и ладненько. А сейчас – полный покой и никаких переживаний, – словно читая мысли больной, участливо говорил врач.

– У вас небольшое сотрясение и, конечно же, имеются некоторые осложнения, которые требуют лечения, покоя и времени, – покровительственно продолжал он. – Так это ваша девочка замучила всех вопросами о мамочке своей и требует, чтобы ее пропустили в палату. Да и женщина, которая с ней, ведет себя не лучше.

Помолчав с минуту, как бы оценивая ситуацию, спросил, обращаясь к Юлии и улыбаясь одними глазами: «Пропустить, что ли?» И уже серьезнее добавил: «Ненадолго. Покой и еще раз покой».

Он вышел из палаты, и через минуту в дверях показались Лика и Ксюша, изо всех сил стараясь не выказывать волнения. Ксюша осторожно поцеловала Юлию, интуитивно боясь причинить ей боль, затем молча смотрела на нее, не мигая, наконец, не совладав с собой, опустила уголки губ, готовая разреветься. Лика же, бледная и обеспокоенная состоянием своей подруги, с ужасом глядя на ее беспомощно распростертое под больничным одеялом тело, еле слышно произнесла: «Что он с тобой сделал?!» Спохватившись, она заверила Юлию, что Ксения поживет у нее столько, сколько потребуется и волноваться по поводу Ксюши не следует.

– Ты, главное, береги себя, моя дорогая, и помни: у тебя есть мы, с нетерпением ожидающие твоего выздоровления. От Астахова привет. Очень переживает. Сидит у меня дома и дожидается нас.

– Вошла медсестра и пригласила посетителей удалиться: «Все, все. Поговорили и довольно. Пора отдыхать больной».

Юлия не возражала, а лишь грустно повела глазами в сторону Ксюши и с благодарностью посмотрела на Лику. «Роднее не бывает, – подумала она. – Чтобы я без тебя делала? Милая моя Лика...»

Подчинившись медсестре, Юлия уснула. Сон был беспокойным и коротким. Пробуждение далось с трудом, голова буквально раскалывалась от боли.

«Ах, да у меня же – сотрясение», – тут только Юлия вспомнила, как она, обезумевшая от неопределенности и обиды, в накинутом наспех пальто, бежала сломя голову через весь поселок в надежде догнать Вадима, который, словно вор, забрал свои вещи и ушел, не объяснившись с ней, не оставив даже записки, когда они с Ксюшей гуляли неподалеку от дома. Все произошло внезапно: ослепленная отчаянием, не видя ничего перед собой, Юлия с силой была отброшена неожиданно вынырнувшим из-за угла велосипедом. Больше она ничего не помнила. Очнулась уже в больнице.

А сейчас, моля о прощении и тут же обвиняя ее в равнодушии, Вадим кричал о своей любви к ней, о чувствах, переполняющих его, уверяя, что, лишившись Юлии, он потеряет и смысл жизни, и тогда он совершит нечто такое, что навсегда эту жизнь оборвет.

– Ты дай мне только шанс, не гони. Все – в прошлом, и дороже вас у меня никого нет. Вот увидишь, я смогу быть верным мужем и хорошим отцом. Прошу тебя, подари мне эту возможность, – изнуряя Юлию очередным душеизлиянием, с дрожью в голосе просил Вадим, всем своим видом демонстрируя отчаяние и горе.

Оставаясь равнодушной и не питая особых надежд на сказку, Юлия, желая прекратить как можно скорее этот бред, отчетливо произнесла:

– Хорошо, Вадим! Я попытаюсь помочь тебе: получится – останемся семьей, нет – не обессудь.

Произнося это, Юлия понимала, что надежда что-то изменить в своей и Ксюшиной жизни крепко пошатнулась, но то новое, что она внезапно ощутила в себе, делало ее решительной и сильной, успокаивало и вселяло уверенность, позволяя снова жить и надеяться, но только на себя и любовь свою к тем, ради которых жизнь ее наполнялась иным смыслом. Именно так получила продолжение их совместная жизнь, которая тянулась ни много ни мало, а целых пять лет...

– А вот наконец и Кирилл, – голос Татьяны прервал тяжелые воспоминания Юлии.

Открыв переднюю дверцу, он тяжело опустился на сидение.

– Да, нелегкая миссия выпала мне. Вот так, сестренка, бывает в жизни. Учись, пока – молодая, – реагируя на вопросительный взгляд Татьяны, медленно произнес он, доставая сигарету. – Жаль парня, переживает, как взрослый. Вместо радости – слезы на глазах... Ду-ра-ки! – по слогам и с шумом выдыхая дым сигареты, добавил он, явно адресуя сие нелестное определение Санькиным родителям, решающим на Севере свои проблемы.

Женщины продолжали молчать.

– Ну, а вы что приуныли, Юля? Сейчас доставим вас по адресу, – уже более энергично обратился он к ней.

И действительно, спустя несколько минут они уже мчались в общем потоке машин по Московскому проспекту. А еще через некоторое время Татьяна лихо припарковалась на свободное место у серого здания с большой круглой аркой в пестрящем цветами и формами ряду автомобилей. Витрины магазинов на первых этажах выстроенных в линейку жилых массивов привлекали разнообразием и обилием кричащего и соблазнительного импортного товара. Было людно и по-городскому шумно, на что без привычки сразу обращаешь внимание. После длительной гарнизонной жизни ты словно попадаешь в иное измерение, где все другое: и ритм, и люди, и сама жизнь, насыщенная и стремительная, вмещающая в себя истории человеческих судеб, прекрасные и трагические. Счастливые рождения, сменяющие смерти, став частью настоящего, в финале неизменно оставались в прошлом.

– Приехали! – улыбнулась Татьяна, встретившись с Юлией взглядом в водительском зеркальце. – Знают о Вашем приезде? – поинтересовалась она.

– Я звонила подруге с недельку назад, но о том, что именно сегодня, пожалуй, нет. И из аэропорта я не позвонила. Да, ждет, конечно, – не позволяя себе предположить обратное, заключила Юлия. Попрощавшись и поблагодарив за помощь, она легко коснулась ладошкой плеча девушки.

– Я провожу Вас. Какой подъезд? – опережая реакцию Юлии, Кирилл резво подхватил ее вещи и размашистым шагом направился в сторону арки. Юлия растерянно пожала плечами и, покачав головой, с чувством неловкости оглянулась на Татьяну, с любопытством наблюдавшую за братом. Та одобрительно кивнула Юлии, как бы подтверждая правильность действий своего любимца. И действительно, между братом и сестрой чувствовалась та ниточка, та незримая связь, которая делала их отношения необыкновенно теплыми и, располагая к себе, восхищала каждого, кто невольно оказывался в поле их обаяния. Оба высокие и стройные, с открытыми выразительными лицами, они внушали доверие Юлии, олицетворяя собой тот жизненный стержень, который отсутствовал в ее прошлом.

На звонок никто не вышел. Снова и снова Юлия нажимала на белую кнопку, но за знакомой массивной дверью Ликиной квартиры по-прежнему не было слышно шагов.

– Следовало мне предупредить накануне, – с сожалением и чувством беспокойства проговорила Юлия, мысленно ругая себя за беспечность.

– Не переживайте, заедем чуть позже, – Кирилл невозмутимо шагнул вниз по лестнице.

– Нет, нет, зачем же? – испуганно воскликнула Юлия: – Я здесь подожду. Возможно, Лика вышла ненадолго... А Вам, Кирилл, я очень признательна. Вы с сестрой милые люди, но я не могу...

Кирилл остановился, взглядом прервав ее на полуслове. Он внимательно посмотрел снизу вверх на Юлию, все еще стоявшую перед закрытой дверью, в растерянности закусив губу.

– Идемте! Раз мы такие милые, как вы только что изволили заметить, то и не грех продолжить знакомство с нами. Заедем к нам, немного отдохнем и, как только дозвонитесь своей подруге, я вас мигом доставлю к ней, – парировал он тоном, не терпящим возражений, и устремился к выходу.

Юлия еще некоторое время стояла в нерешительности, затем, позвонив в последний раз, как бы желая убедиться в очевидном, последовала за Кириллом. На этот раз машина притормозила в старой части города. Узенькая мощеная улочка, лишенная света и зелени, старые добротные строения с внутренними двориками-колодцами, скрытыми от глаз прохожих, подавляли своим величием, внушая уважение и восхищение творениями предков. Квартира удивительно напоминала своих обитателей, чем приятно поразила Юлию. Небольшой, но аккуратный холл в теплых темновато-бежевых тонах освещался старинными бра, симметрично расположенными по обе стороны прямоугольного зеркала в деревянной, тяжелой раме. Большое кожаное кресло у круглого журнального столика на фигурной ноге с телефоном и несколькими фотографиями в тонких металлических рамках создавали уютный оазис, отчего у каждого входящего в квартиру возникало непреодолимое желание расположиться прямо здесь, в холле, и передохнуть. Высокие потолки и продолговатые окна в белом матовом тюле рождали ощущение простора и свободы. Тронутая временем мебель не омрачала общего впечатления комфорта и стабильности. Все здесь было функционально и хорошо продумано: мягкий ковер под ногами, тяжелая хрустальная люстра и напольные старинные часы с тяжелыми гирями и подвижным блестящим маятником – все это формировало единый организм старой, но ухоженной квартиры, который излучал тепло и заботу о своих чадах, обитающих здесь.

«Квартира родителей», – почему-то решила Юлия.

Кирилл помог гостье снять легкий длинный плащ и вновь с удовольствием оглядел ее. Ему нравилась эта женщина – в светлых брючках и мягком белом свитере из «ангоры», пикантно облегавшим ее стройную фигурку, так удивительно, по-домашнему вписавшуюся в интерьер их просторной питерской квартиры.

– Я позвоню? – Юлия села в кресло и набрала номер телефона Лики. Никто не ответил. Положив трубку, она стала рассматривать фотографии, стоявшие перед ней на столике: Кирилл. Татьяна на фоне ажурной, обвитой зеленью беседки. «Родители?» – фото запечатлело красивую пожилую пару с большим серым догом, прямо смотрящим в объектив. Кирилл остановил взгляд на фотографии, которую Юлия держала в руках, и молча кивнул. С шумом распахнулась входная дверь, и на пороге появилась Татьяна в обнимку с пакетом фруктов. Сбросив на ходу туфли, она пробежала в кухню.

– Я сейчас вас кормить буду, вкусно и сытно. Вы пока располагайтесь, – кричала она оттуда, - полчаса и мы за праздничным столом!

И действительно, через несколько минут из кухни аппетитно потянуло едой, и Юлия вдруг почувствовала, что проголодалась.

– Как хорошо у вас: уютно и как-то по-особенному спокойно, – заметила она, обращаясь к Кириллу, накрывавшему обеденной скатертью стол. – Обычно я себя так чувствую только у родителей дома.

– А это и есть родительский дом, только вот их с нами, к сожалению, нет, – как-то сразу помрачнев, хрипло произнес Кирилл и тяжело вздохнул, отчего Юлии стало не по себе. Понимая, что невольно коснулась наболевшего, она бросила виноватый взгляд на Кирилла и бережно поставила фотографию на место.

– Они разбились на машине, возвращаясь вечером с дачи. Похоже, отец не справился с управлением: дорога была после дождя. А, возможно, сердце... И Макси погиб. Все сразу... Три года прошло, а до сих пор больно, три года, – он прошел в комнату, и Юлия осталась одна, застывшая и онемевшая от услышанного. Слезы медленно покатились по щекам. Она вспомнила своих родителей, Ксюшу, которую отправила на лето к ним, и с ужасом подумала: «А что если... Нет, нет, – нервно передернув плечами, прервала Юлия страшную мысль, – не дай Бог пережить подобное! Они – самое дорогое, что у нее есть. Скорее к ним», – разволновалась Юлия. А у Лики она ненадолго задержится – пару дней, не больше, – так решила она, не подозревая, что предстоящие события несколько нарушат ее планы.
Немного шампанского позволило Юлии расслабиться, сбросить напряжение, накопленное за последнее время. Разговор за столом завязался сам собой и она, наслаждаясь создавшейся атмосферой, перестала наконец чувствовать себя случайной гостьей в обществе брата и сестры. Как выяснилось, Кирилл был женат дважды и оба раза неудачно: первый брак распался через полгода, второй продлился несколько дольше – почти шесть лет.

– Пять с лишним лет метаний и сомнений, старательных усилий быть понятым и... принятым, но, к сожалению, из этого ничего достойного не получилось, да и не удивительно: слишком разными по сути своей мы оказались, – не вдаваясь в подробности и без особых эмоций говорил Кирилл: – А Танюше внушаю, учиться на моих ошибках и моем печальном опыте, я для нее – прекрасный дидактический материал, но, – он замолчал, с тревогой глядя на сестру. Понятно было, что Кирилла огорчает и беспокоит что-то совершенно конкретное. Татьяна же, откинув голову назад, с игривым прищуром смотрела на брата, явно не собираясь разделять его опасений относительно себя.

– Ты просто его не знаешь и совершенно напрасно волнуешься, представляя бог знает что. Он хороший человек, и ему, как, впрочем, и тебе, не очень повезло в жизни, – побарабанила она пальчиками по столу, как по клавиатуре.

– Возможно, – согласился Кирилл, – только я не «кадрю» молоденьких девочек и не вешаю на них свои проблемы, – он многозначительно погрозил ей пальцем.

– Ну, во-первых, если ты имеешь в виду разницу в возрасте, то она в пределах разумного, а во-вторых, это сейчас даже модно, – отшутилась девушка. – Вот познакомишься с Вадимом и успокоишься.

Она вышла из-за стола и, встав за спиной брата, обхватила его за шею, энергично и звучно поцеловав в обе щеки.

– Ладно, ладно, там видно будет, – все еще недовольно продолжал ворчать тот.

«Вадим... и здесь – Вадим», – Юлия невольно передернула плечами.

– Прохладно? – обратил внимание Кирилл.

– Нет, нет. Вспомнила, что пора позвонить, – извинившись, она вышла в холл, подойдя к телефону, в очередной раз набрала знакомый номер. Трубку по-прежнему не поднимали. Прошло достаточно времени и обеспокоенность, не случилось ли что, больше уже не покидала Юлию. Кирилл вышел следом и, молча наблюдая за ней, интуитивно чувствовал то же самое.

– Чем я могу помочь? Вы скажите, – уже не успокаивая Юлию, спросил он.

– Если бы я знала. Неловко как-то получилось, – она виновато вздохнула.

– Ну об этом и говорить не стоит, – убедительно возразил он, оптимистично напомнив, что еще не вечер и пора пить чай.

Татьяна, мурлыча что-то под нос, сервировала стол по новой. Пробегая мимо Юлии, она изящно присела, демонстрируя небольшой двухярусный бисквитный торт на плоском овальном блюде, аппетитно оформленный умелым кулинаром.

– Юленька, идемте пить чай вот с этим тортом. Да дозвонитесь вы своей Лике! Имя красивое, и, главное, – редкое, – между прочим заметила она уже из комнаты.

Чай пили молча, изредка поглядывая друг на друга и размышляя каждый о своем. Кирилл вдруг вспомнил о Саньке, переживающем так по-взрослому болезненно и остро размолвку родителей и, в который раз, выругал их про себя. Взглянув на Юлию, он внезапно поймал себя на мысли, что ничего о ней не знает, и осознание того, что эта женщина вот так просто и очень скоро исчезнет из его жизни, неприятно смутило его. Татьяна, поддаваясь общему настроению, пила чай, сосредоточенно разглядывая что-то пред собой; Юлия же, не дозвонившись и понимая, что время позднее, заторопилась.

– Похоже, мне пора, – используя жест благодарности, она поднялась из-за стола. – Я даже и представить себе не могла, что судьба порадует меня знакомством с такими удивительно милыми людьми.

Испытывая волнение, Юлия искренне старалась выразить словами то чувство нового, которое ощутила в себе впервые за долгие годы. Поправив на себе плащ, она обняла девушку, и та, в свою очередь потянувшись к ней, тихо шепнула на ухо: «Вы мне очень понравились, Юля. И брату тоже, – и уже громче добавила: – Заезжайте к нам, будем рады». Протянув Кириллу ключи от машины, Таня устремилась к телефону, разразившемуся вдруг резкими, протяжными звонками. Со словом «межгород» Татьяна подняла трубку и, не пытаясь скрыть радости, глядя на брата и Юлию, стоявших в дверях, жестом показала: «Это меня» и нетерпеливо махнула им рукой – «Идите». Кирилл, усмехнувшись, кивнул ей, и они с Юлией вышли из квартиры. Пахнуло осенней вечерней прохладой. Моросил мелкий дождь. Пока ехали, какое-то время оба молчали.

– Юля, Вы замужем? – наконец, не выдержал Кирилл.

– Была. Совсем недавно была замужем, – спокойно ответила Юлия, не удивляясь ни его вопросу, ни своей реакции. – И дочь у меня есть. Ксюшей зовут. Одиннадцатый год моей малышке. Она у родителей сейчас, на юге.

При мысли о Ксюше Юлия тепло улыбнулась, отмечая про себя, что полтора месяца разлуки с дочкой подходят к концу. Скоро, очень скоро она прижмет ее к себе и вдохнет знакомый родной запах ее детских волос, и они вновь будут вместе.

– Работаете? – продолжал интересоваться Кирилл.

– Да. Работала... Писала статьи в местную поселковую газету. Я журналистка, - чуть помедлила с ответом Юля. Глядя на дорогу, освещенную фарами автомобилей, Юлия боролась с внезапным желанием рассказать о себе, о том, как жила все эти годы, выплеснуть со словами наболевшее и тревожащее ее по сей день.

– Работала? А сейчас? – не удержался Кирилл.

– А сейчас? Сейчас я занимаюсь решением своих проблем, пытаюсь окончательно освободиться от тягостных оков моего содержательного прошлого, – полушутя-полусерьезно, медленно и тихо произнесла Юлия, не решаясь продолжать дальше.

Кирилл, на секунду оторвав взгляд от дороги, внимательно взглянул на Юлию. Было в этой женщине нечто такое, что завораживало его и вызывало безумный интерес ко всему, что касалось ее. Понимая, что времени у них осталось немного, и испугавшись этого, он вдруг захотел узнать о ней как можно больше. Боясь быть бестактным, он, не отрывая пристального взгляда от дороги, аккуратно подбирая слова, продолжал торопливо расспрашивать Юлию и, убедившись, что она в Питере пробудет не более двух-трех дней, заволновался еще больше.

– Знаете, Юля, мне бы очень не хотелось, чтобы наше знакомство так просто оборвалось. Говорю сейчас, так как боюсь, не будет возможности сказать об этом позже, поэтому и тороплюсь что-то изменить и как-то удержать вас. А как это сделать, откровенно говоря, не знаю.

Он говорил не конкретно, отрывисто, с хрипотцой в голосе, отчего был настолько убедительным, что Юлия вдруг ощутила грусть при мысли о том, что эта встреча с Кириллом останется в прошлом. «Так не бывает, – мысленно возразила она себе, – слишком просто».

– Приехали, – коротко констатировал Кирилл, вопросительно и с надеждой вглядываясь в красивое лицо женщины. – Обещайте, что я увижу вас снова.

– Я позвоню вам, возможно... позвоню, – уверенная в обратном и ругая себя за нерешительность, Юлия взялась за ручку дверцы, собираясь открыть ее.

– Юля, – Кирилл придержал ее за локоть: – Обещайте мне, – настойчиво повторил он, уловив колебание в ее голосе.

– Не знаю, Кирилл, нужно ли это мне, Вам, пока не знаю, – опасаясь новых проблем, с волнением говорила Юлия. – Я так недолго наслаждаюсь независимостью, что боюсь снова потерять ее.

– Независимостью? От кого?

– От обстоятельств, от себя, наконец. Конечно, вам трудно понять, о чем я, но это так. Я пытаюсь обрести то, что растеряла в себе за многие годы. Мне сложно говорить об этом, да и незачем. Я в пути сейчас, и, пожалуй, только время способно доставить меня по адресу, – путано и туманно продолжала она, бессознательно вглядываясь сквозь толстое стекло автомобиля в безмолвную ночную бездну и не замечая той эмпатии, которой светились глаза Кирилла.

Он хорошо понимал её состояние и то, что услышал сейчас, было созвучно его мыслям и ощущениям. Это делало Юлию еще более привлекательной и желанной.

– Согласен, время смягчает боль, но не решает за нас проблемы. Я врач, хирург, и знаю, что говорю. Все дело в нас самих, Юленька, и только в наших силах изменить то, что мешает жить и наслаждаться жизнью.

Он замолчал, и она с удивлением посмотрела на него. Встретившись взглядом, они улыбнулись друг другу. Юлия внезапно почувствовала себя спокойнее и увереннее. Желание жить по-другому снова захлестнуло, доставляя радостную легкость ее существу. Она тихо засмеялась, устыдившись своего откровения, так неожиданно выплеснувшегося наружу и столь драматично, как ей уже казалось, обрисованного ею.

– Не принимайте мои слова всерьез, Кирилл. Обычная реакция в вечернее время. Хандрю. Вам знакомо такое чувство? – стараясь переключить внимание с себя, поинтересовалась Юлия, открывая дверцу машины.

– Знакомо, и даже очень, – помогая ей выйти, Кирилл улыбнулся из темноты, – но, поверьте моему опыту, это со временем проходит.

Они оказались так близко, что Юлия ощутила дыхание на своем лице, а он никак не мог отвести взгляда от приоткрытых влажных губ, источающих тонкий манящий аромат ее женского естества. Оба молчали.

– Вы проводите меня? – поспешив заполнить паузу и не желая больше говорить о себе, Юлия шагнула в сгустившиеся сумерки.

– А как вы считаете, для чего я здесь? – верно понимая неловкость ситуации, сдержанно спросил Кирилл, следуя за ней.

Окна Ликиной квартиры выходили на противоположную сторону подъезда, и определить, есть ли в них свет, было невозможно. Преодолевая последние ступеньки, Юлия молила бога, чтобы Лика оказалась дома. Позвонив, она, не отрывая руки от звонка, затаив дыхание, ждала, спиной чувствуя присутствие Кирилла, который молчаливо стоял рядом и, наблюдая за ней, сентиментально думал о том, что неплохо бы сейчас... и о том, что счастье его возможно так близко, стоит только сделать шаг ему навстречу и постараться удержать. От водоворота подобных мыслей он плотнее стиснул зубы. От напряжения застучало в висках. Словно прочитав его мысли, Юлия оглянулась и, загадочно улыбаясь ему, радостно произнесла: «Кажется, дома... Шаги!».

Продолжение следует...